Книга Дурман для зверя - Галина Чередий

Мне вообще уже все не нравится, и единственное, чего хочу, — сбежать. Пошли вы со своими плюшками, местью, подчинением и прочим. Но сделала вид, что обдумываю его слова, поглаживая так похожие на пластиковые идеальные цветочные лепестки.

— Пожалуй, ты прав. Я получила все и сразу, и чего себя заморачивать чем-то? — покладисто улыбнулась. — Я в дамскую комнату, а потом махнем в кино, как и велено?

— Конечно, — кивнул Славик. — Секунду!

Протянув руку, он обхватил мой подбородок, наклоняясь через стол, и мне пришлось бороться с яростным желанием отшатнуться и полоснуть по его морде ногтями, когда он слегка коснулся моих губ своими. Раздался щелчок — поганец в другой, вытянутой, руке держал телефон, делая селфи.

Заходя в сверкающий белым кафелем туалет, я молилась о том, чтобы в нем было окошко, выходящее наружу, ведь сейчас они имеются далеко не во всех. Чуть не закричала от разочарования, увидев глухую стену, которой заканчивалось помещение с рядом кабинок. Чего же я такая удачливая-то?

Кусая губы от разочарования, повернулась к зеркалам. Ничего, это же только первая попытка, да? Я не скисаю.

Внезапно дверь открылась, впуская целое семейство из мамаши и трех девочек и заодно позволяя мне мельком заметить стоящего истуканом снаружи одного из охранников. Но важнее было то, что я кожей четко ощутила наличие сквозняка. Развернувшись, помчалась к самой крайней кабине, которая на деле была малюсенькой кладовкой для швабр и прочего барахла. Заперта на хлипкий замок, но, схватившись за край громко скрипнувшей двери и подтянувшись, я обнаружила с той стороны желаемое — небольшое, поставленное на обдув окошко на уровне моей талии. Чудеса, мать ее, современной архитектуры. Но как раз мне протиснуться.

Спасибо моим новым силам, перемахнула я преграду, даже не заметив, только малышня удивленно загалдела. Снаружи их могут услышать?

Открыв полностью окно, высунулась наружу. Второй этаж, внизу припаркованы тачки. Но выбора никакого. Первой я выбросила сумку, следом ввинтилась сама, цепляясь за края рамы, ногами вперед. От неловкого приземления на крышу чьей-то машины правым боком и щекой потемнело в глазах, но возмущенные и изумленные вопли привели в чувство. А еще холод, ведь шуба-то моя осталась у Славика с охраной.

Скрипя зубами, охая в голос и вытирая горячую влагу на скуле, сползла на землю, подцепила сумку и, ковыляя, понеслась прочь. Выскочив на дорогу, стала неистово тормозить всех проезжающих мимо, практически прыгая под колеса.

Подобрал меня совсем молоденький паренек на убитой «Ладе», обматерив предварительно.

— Что с тобой случилось, дура ты ненормальная?! Какого прыгаешь на машины? Я сидеть из-за тебя не хочу!

— Прости, — стуча зубами от холода и боли, прохрипела я. — Очень надо было.

— Менты, что ли, гнались? — уже без злости спросил он, морща конопатый нос картошкой и принюхиваясь, подозревая, видимо, что я вдатая. Рыжий сам, аж как огонь.

— Нет, парень мой.

— Бил, что ли?

— Ага, — соврала я. А что делать?

— Тебя куда? В смысле, есть куда пойти-то?

Я оглянулась с тревогой, боясь увидеть погоню, и заморгала удивленно. А и правда, куда мне податься?

— Ты это… — Незнакомец косился на меня уже откровенно сочувственно. — Если совсем некуда… я слышал сейчас есть какие-то типа хостелы, где общественники прячут жертв насилия. Можно поискать.

В голове внезапно всплыл номер телефона, который я всего разок и видела на визитке и не факт, что верно запомнила. Как и не факт, что меня не пошлют.

— Позвонить дашь? — спросила я рыжего.

— Да легко, — протянул он мне свой гаджет, и я, хмурясь от сомнений, набрала номер.

Гудки шли так долго, что я уж думала, никто не ответит.

— Да! — раздался грудной женский голос.

— Се… — непонятно почему именно сейчас мое горло перехватило и по щекам потекло. — Серафима… это я, Аяна. Мне помощь нужна. Срочно.

Глава 43

Естественно, нормально поспать у меня не вышло. Не новость. С момента исчезновения кукляхи из моей прямой досягаемости я и не припомню, когда спал больше десяти минут кряду. Но этой ночью понятие «как в аду горю» обрело новый уровень. Тоска, тревога и, само собой, лютая кислотная ревность меня как на дыбе растягивали, железом каленым прижигали, жилы тянули. Под утро я просто уже метался по квартире из угла в угол, борясь с животными половинами, что рвали в клочья мой контроль, требуя бежать, прорываться, отнять, отбить. Пропади пропадом нынешняя цивилизованность и то, что моя женщина росла не среди мне подобных. Будь ты за это проклят особенным образом, Милютин. Знала бы всегда Аяна об оборотнях и наших замашках — поняла бы, если бы я пришел ее вызволять силой, предстань я перед ней хоть от макушки до пяток в крови каждого, кто станет на моем пути.

«А если бы ты сам не был тупым мудилой, не показал ей себя с наиболее «выигрышной» стороны и не изгадился весь, то…»

Хватит! Пользы от этого самобичевания?! Сколько бы я ни перемалывал себя, приблизить возвращение Аяны это не поможет. Вот заполучу ее, запру где-нибудь вместе с собой, чтобы только мы и никого больше, тогда ей и плеть в руки. Пусть хлещет меня хоть руками, ногами, хоть словами, хоть взглядами презрительными, на брюхо лягу, хвост подожму, терпеть стану, пока всю злость, мною порожденную, не выплеснет, за боль и унижение не отплатит. Это честно: заслужил — получи. И не выпущу, пока не появится надежда на примирение, на наше будущее. Хотя сейчас меня всего аж крючило и секло знание, что там рядом с ней другой. Соперник. Которому она может позволить… а-а-а-а, позволить все равно что, потому что все в ней мое-е-е! От того что зла на меня, от любопытства или потому что Милютин принудит.

Видение того, как сукин сын берет и толкает мою мультяху в загребущие грязные лапы молодого жадного кобеля, чуть в столб огня меня не обратило. Но ведь он отец ей… Отец. Никакой, доброго слова не стоит, но не до такой же степени мразь! У меня нет детей, никогда не задумывался, что буду к ним чувствовать, но даже представить на миг, что я заставил бы свою дочь с каким-то, сука, уродом, просто чтобы кого-то достать… Нет, не дойдет ведь он в этом до конца, это противоестественно, родная кровь же, пусть и почти незнакомка…

От всех этих бесплодных мысленных самоистязаний с меня уже пот лил ручьем, как будто на месте сердца действительно фигачила бешеным жаром доменная печь, и шатало от стены к стене. Какой к хренам сон! Выстояв минут десять под ледяным душем, чтобы обрести хоть каплю адекватности, я оделся и опять поехал в родительский дом.

Александра, материнская домработница, что тут же и жила, открыла мне, сонно лупая глазами и кутаясь в пушистый яркий халат.

— Дома, — констатировал и стал подниматься по лестнице, ведь у охраны на входе я уже спросил, получив ответ: «Велено всем говорить, что нет».