Книга Исключительные - Мег Вулицер

Джона и Роберт не оглядывались на свою историю – не такая уж она была богатая – и не строили планов на будущее – вряд ли они были бы долгосрочными. Роберту Такахаси нужно было поддерживать высокий уровень т-лимфоцитов как можно дольше. Никто из них не горел желание обсуждать его состояние, но нельзя было игнорировать вероятность того, что Роберт умрет молодым. На сегодняшний день его болезнь протекала бессимптомно, а уровень т-лимфоцитов был в норме. У них были друзья в том же состоянии, уже принимающие азидотимидин, – лекарство, которое превращает жизнь в круглосуточное безумие с пищащим таймером, приступами диареи и другими унизительными моментами. Это самое безумство наверняка скоро настигнет Роберта; но пока что Роберт в сопровождении какого-то терапевта-отступника держится без сильнодействующей фигни, принимает пчелиную пыльцу, витамин В-12, а также усиленно и интенсивно занимается в спортзале по часу в день перед работой. Его жизнь крутится вокруг правозащитной работы в юридической компании «Ламбада Лигал Дифенс». В этом Джона завидовал ему; работа Джоны в робототехнической компании «Гэйдж Системс», где он курировал малые инновации для инвалидов, годилась ему, но по неясным ему причинам он чувствовал некоторое опустошение.

Работа Роберта была постоянной, безотлагательной, требовала засиживаться допоздна. Время от времени они с Робертом ходили на митинги, лежачие демонстрации и акции «умирания». В те годы они всегда делали плакаты; впоследствии, когда Джона вспоминал ту эпоху, он словно чувствовал запах маркеров – сильный и резкий, словно к носу поднесли бутылочку с нюхательной солью. Однажды «СПИД-коалиция для мобилизации сил ACT UP» запланировала акцию протеста к приезду Рейгана, который собирался выступать в ООН. Джона и Роберт в числе сотен других участников собрались на тротуаре Первой авеню. Прибыл президентский кортеж, и Джона мог видеть вдали Рейгана в классическом пальто, несмотря на то, что после покушения президента держали подальше от толпы. Он даже не был настоящим человеком, просто неодушевленный объект, и хотя ему в заслугу ставили окончание Холодной войны и в еще большую заслугу – отношения с Горб и прочее в том же духе, он был лидером, который не мог вслух произнести слово «СПИД», и уж тем более не мог представить себе двух мужчин в постели или на похоронах их любовников. Толпа стала поджимать оцепление, потом начала скандировать – и вдруг все разом сели. Вдалеке послышался грохот шагов, и взволнованный Джона вытянул голову, чтобы посмотреть, как на них накатывает полицейская волна. Чей-то каблук врезался в бедро Джоны, и он закричал. Обернулся к Роберту, но его не было. Джона позвал его, но было слишком много людей и слишком много движения. Он потерял Роберта Такахаси, и сейчас был прижат толпой к мужчине, который выглядел как моряк Папай.

– Роберт! – снова закричал Джона и тут почувствовал на своей спине чью-то руку; он обернулся и увидел Роберта, стоящего прямо над ним. Роберт протянул свои мощные руки, вытянул Джону из толпы, и они оба чуть не упали.

После того, как сегодня вечером Деннис Бойд потерял сознание в ресторане, Джона и Роберт сидели рядом в приемном покое больницы «Бэт Израэль» вместе с Жюль, Итаном и Эш, и это жуткое учреждение напомнило Джоне о том, как все они сидели на пластиковых стульях в каком-то другом ярко освещенном месте. Где же это было? Поначалу он не мог вспомнить. Он напряженно думал; и вот, вспомнил – полицейский участок в Верхнем Вест-Сайде в канун нового 1976 года. Джона с друзьями прождали тогда всю ночь. Это случилось так давно, что Джона почти все забыл; но он чувствовал какую-то незавершенность. Кэти Киплинджер просто удалили из их группы друзей, вытолкнули из нее усилиями взрослых. Она всегда нравилась ему; она правда была несколько истеричной, но ее экспрессивность восхищала. Ему никогда не удавалось выразить что-либо, но она всегда кричала, вопила и имела свое мнение. Еще она всегда язвительно отвечала Гудмену, который этого заслуживал. Кэти казалась по-своему смелой, тело ее было телом женщины, но в то же время по сути она была совсем девчонкой.

Куда же она делась? Иногда после того Нового года Джона задавался этим вопросом, но никто так и дал ему внятного ответа. Такие же ответы давали о бывших юных звездах; все они будто бы погибли во Вьетнаме. Информация о Кэти была недостоверной. Сначала кто-то говорил, что видел ее в колледже, затем кто-то слышал от друзей других друзей, что ее зачислили в Стэндфордскую школу бизнеса. В результате Джона понятия не имел, где же Кэти. Никто не видел ее уже многие годы. Иногда Джону накрывало отвратительное смятение из-за Кэти Киплинджер и того, какую роль он сыграл тем вечером, когда принес косяк и потом вызвал такси обкуренным Гудмену и Кэти. Его друзья снова и снова повторяли, что на нем не лежит абсолютно никакой ответственности за произошедшее.

– Господи, Джона, тебя что ли сковородкой огреть? – как-то разозлился Итан в один из тех месяцев после Нового года. – Я не знаю, каким еще способом достучаться до тебя. Ты не имеешь никакого отношения к тому, что случилось тогда. Никакого. Ты чист. Не был ты «соучастником», и никого ты не «накачивал», понял? Хватит уже рассуждать об это.

Со временем Джона поверил в то, что Итан прав. Джона предался другим мыслям и фантазиям о том, как выглядят обнаженными некоторые мальчики-подростки и даже мужчины, и о том, чем заняться в жизни теперь, когда он окончательно решил, что не собирается быть музыкантом; постепенно он стал думать о Кэти намного реже, чем раньше. Он поступил в колледж, стал инженером-робототехником, и к концу 1989 года даже порывистый и зажигательный Гудмен Вулф полностью поблек; тот самый Гудмен – разве есть в мире кто-то более конкретный и любвеобильный.

Сегодня вечером в приемном покое Итан чувствовал себя виноватым; он все мерял шагами больничный коридор и говорил Жюль:

– Это же я организовал вечеринку. Я уведомил их о том, чего именно нельзя есть Деннису, но нужно было проверить еще раз.

– Итан, хватит, – сказала Жюль. – Ты не виноват.

Тут Эш тоже расстроилась из-за Итана и добавила:

– Итан, да оставь же ты Жюль в покое! Ей не до тебя сейчас.

Похоже, каждому казалось, что виноват именно он; возможно, когда ты молод, довольно сложно представить себе, что в мире полно вещей, которые никоим образом не касаются твоей персоны.

Наконец, к ним вышел молодой доктор и сообщил:

– Подтверждаю, что у него был приступ. Причину мы видим в том, что он съел какой-то продукт, несовместимый с приемом ИМАО.

Очевидно, Деннис проглотил что-то содержащее тирамин, хотя никто никогда не сможет выяснить, что именно это было. Давление у него «зашкаливало», как сказал врач. Деннис выздоровеет, но ему необходимы антикоагулянты и постоянное наблюдение.

– Мы немедленно снимем его с ИМАО, – продолжал доктор. – В любом случае, сейчас существуют более эффективные антидепрессанты. В семидесятые, когда его прописывали, никто ничего не знал. Лично я порекомендовал бы ему какой-либо из трициклических препаратов. Зачем ему ИМАО? С ним столько проблем, как вы сами убедились сегодня. Кусочек копченого сыра – и может случится гипертонический криз в возрасте тридцати лет. Мы подержим его здесь несколько дней и дадим ему антикоагулянты. С депрессией будем разбираться позже. А, может быть, ему и не понадобится дальнейшее лечение. Поживем-увидим.