Книга Чудо в аббатстве - Виктория Холт

— Ты забываешь, что муж всегда истинный хозяин в доме.

Я улыбнулась.

— Матушка, — ответила я, — не все женщины покорны своим мужьям.

Моя мать была не совсем уверена в том, что я имею в виду, но продолжала:

— В Англии будет инквизиция. Ты понимаешь, что это значит? Никто не будет в безопасности. Любой может предстать перед трибуналом. Ты понимаешь, что такое жить в Испании под властью инквизиции?

— Это ужасно. Как и любые несправедливые преследования.

Матушка, разволновавшись, уронила рубашку, которую вышивала для Питера или Пола, и схватила меня за руку.

— Моя дорогая Дамаск, мы должны сделать все, чтобы инквизиция не появилась на этих берегах.

— Я уверена, что народ не потерпит ее здесь.

— Если брак Марии и Филиппа состоится, то кто может предсказать, как развернутся события? Если мы станем испанской колонией, то в Англии появятся люди с тисками для пальцев и другими орудиями пыток.

— Они уже здесь, мама. Еще до того, как королева надумала выйти за иностранца, они были в нашей стране. Я каждый раз вздрагиваю, когда прохожу мимо Тауэра и думаю о его темницах и камерах пыток, в которых страдают любимые сыновья и мужья. И женщины… Ты не забыла Анну Аскью?

— Она была мученицей! Святой! — пылко произнесла матушка.

— То же самое ты сказала бы, если бы она принадлежала к любой другой вере.

Некоторое время матушка молчала, потом наклонилась ко мне.

— Это правление долго не продлится, — промолвила она. — У меня есть все основания считать так. Я беспокоюсь о тебе, Дамаск… о тебе и о детях.

— Мама, а я беспокоюсь о тебе и о близнецах.

— Странно, что вера может стать причиной раздора. Не могу понять, почему люди не видят истинного пути, — вздохнула она.

— Твоего пути, мама? Или, может быть, твоего мужа?

— Правда в том, — сказала она, — что ты подвергаешь себя опасности. Я предпочла бы, чтобы ты приняла нашу веру, Дамаск. Твой отчим тоже хотел бы этого. Он всегда так тепло говорит о тебе.

Я усмехнулась:

— Что же, это и в самом деле весьма мило с его стороны, мама.

— О, он добрый человек. Человек с твердыми устоями.

«О, Боже, — подумала я, — разве ты не подозреваешь, что он погубил моего батюшку?»

— Он считает, что ты в обиде на него за то, что он занял место твоего отца.

— Никто не может занять его место! — с негодованием воскликнула я.

— Я имела в виду, дорогая, из-за того, что мы поженились. Некоторые дочери таковы и сыновья тоже. Но ты должна помнить, он сделал меня очень счастливой.

Мне захотелось закричать: «Он просил меня выйти за него замуж. Он погубил отца, пытался заключить со мной гнусную сделку. Он потребовал мою добродетель в обмен на безопасность моей семьи. И этого человека ты так почитаешь, мама!».

Но, конечно, я промолчала, лучше пусть матушка остается в блаженном неведении.

— И подумай, Дамаск, — продолжала она, — подумай о том, что для страны будет означать брак Марии с испанцем. Королева Джейн все еще узница в Тауэре. Многие хотели бы вернуть ее на трон, а те, кто считает, что у нее нет законных прав на престол, говорят о принцессе Елизавете.

— Но, мама, как может принцесса претендовать на корону при живой королеве?

— Государь доказал, что его брак с матерью Марии был незаконным.

— Он доказал это только себе, — сказала я. — К тому же, матушка, разве ты не считаешь, что заботы по хозяйству, сад и вышивание гораздо интереснее, чем эти государственные дела?

— Что же, — согласилась она, — пусть ими занимаются мужчины.

— Тогда разве не лучше и небезопаснее для женщин делать то, в чем они, несомненно, преуспевают? Она улыбнулась и кивнула.

— Все равно я беспокоюсь о тебе. Хорошо бы, Бруно купил уютный дом в сельской местности. Аббатство всегда подозрительно… особенно когда…

— Ах, мама, когда политика зависит от вопросов веры, то предатель вчера сегодня верный слуга трона. Поэтому лучше всем быть поосторожнее, и давай не забывать — сегодня в опасности враги Рима, но завтра все может быть иначе.

— Я надеюсь на завтрашний день, — улыбнувшись, промолвила мать.

Неудивительно, что ее слова расстроили меня.

В рубашке, с закатанными до локтей рукавами, Клемент в пекарне месил тесто. Казалось, что он ласкает его.

Кэтрин наблюдала за ним, сидя на высоком табурете. Ее милое личико светилось от удовольствия Она всегда была восторженной девушкой, хотя ее интерес к тому или иному предмету быстро угасал, пока она чем-то увлекалась. Он был искренен. Хани была более постоянна в своих привязанностях.

— Ну, продолжай же, Клемент, — просила Кэтрин Входя, я слышала, как он рассказывал:

— Аббат позвал нас, и вот мы стояли вокруг ясель, а в них лежал живой ребенок.

Дочка повернулась, когда я вошла.

— А вот и наша хозяйка, — сказал Клемент — Госпожа, сегодня я пробую положить в суп немного лопуха и лиловых орхидей. Они дают приятный вкус. Что скажете на это?

— Мама, — воскликнула Кэтрин, — ну что за чудо рассказал мне Клемент! Просто чудо! Оно так похоже на Библейское сказание о Моисее в тростнике, которое я так люблю, но теперь знаю другое…

Я смотрела на оживленное личико Кэтрин и не знала, что ответить. Она была так взволнована, что ее отец оказался кем-то вроде святого или Мессии. И хотя я знала, что история Клемента далека от истины, и считала, что моей дочери лучше знать правду, у меня не хватило духу сказать ей это.

Если у Кэтрин возникал интерес к чему-либо, то она всегда хотела узнать все сразу. О живущих в нашей округе людях она знала больше, чем о любом в нашем доме. Я поняла, что затруднительное положение, в которое попала, возникло бы рано или поздно. Кэтрин должна была либо поверить в своего отца как в существо высшего порядка или же узнать отвратительную историю его рождения. В тот момент я скрепя сердце подумала, что для нее будет лучше услышать легенду.

Я обсудила с Клементом меню на день и сказала:

— Пойдем, Кэтрин, скоро начнутся уроки, а я еще хочу, чтобы ты нарвала для меня цветы и составила букет.

— Ах, мама, я ненавижу составлять букеты. Ты же знаешь, что я не умею этого делать.

— Тем больше оснований поучиться. Этот навык необходим для хозяйки.

— Я не думаю, что стану ею. Я проведу здесь остаток дней, постригусь в монахини и, наверное, буду аббатиссой этого монастыря.

— Мое дорогое дитя, по приказу короля мужские и женские монастыри распущены.

— Ах, но это же было так давно, мама. У нас теперь новая добродетельная королева, и она, конечно, захочет восстановить их.