Книга Идущий от солнца - Филимон Сергеев

– Кто там? – дрожа от страха, спросила она. – Ну что вы молчите? Кто там? – опять повторила Вера, не дождавшись ответа. Но за дверью упорно молчали, и от этого голова начинала еще больше кружиться. Ощутив дрожь в коленках, Вера приставила ствол карабина к дверной ручке и опять замерла от страха. Она слышала, что за дверью кто-то тяжело дышит и пытается открыть дверь, и с ужасом смотрела на красноватый крючок, освещенный пламенем печи. Она заметила, что у гвоздя, которым был прибит крючок, сношенная и очень ненадежная шляпка, и крючок может соскользнуть с гвоздя в любую секунду. Поэтому, преодолевая страх, Вера взяла карабин в правую руку и хотела прижать ладонью гвоздь, но в этот момент вновь постучались.

– Кто там? – опять спросила она и всем телом придавила крючок вместе с гвоздем.

– Это я… Святой отец, – глухо ответил мужской голос и дернул дверь на себя. – Святой отец из Иерусалима. Хотел бы остановиться у вас.

Сердце Веры, казалось, ушло в пятки, но она сдержала себя и продолжала до крови прижимать крючок вместе с гвоздем.

– Но мы, святой отец, отъезжаем на днях, – чувствуя, что крючок скоро соскочит, почти в беспамятстве ответила она.

– Не кощунствуй, раба Божья. Впусти паломника, – настаивал мужской голос. – Мне нужен человек по имени Майкл Сорез. Может, ты знаешь, где он?

– Сейчас. святой отец, сейчас.

Вера почти на цыпочках подошла к лавке и разбудила спящего иностранца.

– Профессор. профессор, проснитесь, Христа ради.

– Что случилось? – испуганно спросил Майкл.

– Вас спрашивает отец из Иерусалима.

– Кто?

– Святой отец из Иерусалима.

– Где он?

– За дверью. Впустить святого отца или вы плохо себя чувствуете и не сможете говорить с ним?

– Подожди, родная моя. Что за чертовщина? – Иностранец внезапно и довольно резво поднялся с лавки и, наткнувшись на угол стола, сгреб доллары в одну кучу. Затем он судорожно стал откручивать искусственную часть головы, изнывая то ли от боли в боку, то ли от головной боли. Кое-как открутив свой тайник, он сунул туда скомканные купюры и, закупорив тайник, снова неожиданно рухнул на колени.

– Веро, Джоконда мой любимый. У меня теперь один святой отец. Это твой муж Иван.

– Я вас не понимаю, профессор, – еще больше растерялась Вера. – О чем вы говорите?! По-моему, это очень злая и неуместная шутка.

– Мне сейчас не до шуток. Моя раненый, больной, но ты должна помнить, дорогой Джоконда, твоя великий Иван отыскал на земле родник вечности. Сотни ученых только мечтали об этом, а он нашел. Поэтому моя причисляет его к лику святых.

– Не надо так говорить. Вы просто льстите мне, я чувствую, что льстите. Я не верю вам.

– Ты просто не можешь понять, какой переворот в науке сделал твой муж, открыв родник вечности! А этот, из Иерусалима, что он открыл?! И что надо ему в заброшенном капище?!

– Сейчас я узнаю, – Вера опустила карабин, хотела спросить, что надо святому отцу, но тот уже барабанил по дверным филенкам, что есть мочи, и требовал немедленно открыть дверь.

– Это его голос! – сразу взмолился Майкл. – Его! Он убьет нас всех, каждого убьет… Он очень хитрый и страшный, спецназ!

Вера бросилась к двери, но в этот момент филенки треснули, и она не выдержала и выстрелила прямо в дверь. Оглушительный выстрел нарушил тишину рубленого дома. В горнице запахло порохом, и спецназовец, словно слон, обвешанный ритуальными прибамбасами, рухнул на рудовые планки сеней.

– Моя понял, что святой отец из Иерусалима решил убрать Ивана «Грозного» со своей земля, – сразу запричитал иностранец. – Таких святых отцов надо опасаться и всегда иметь свой родной Библия.

– Конечно, надо иметь, – согласилась Вера. – Но сначала надо иметь крепкую дверь в родном доме. и затворы надежные… А Библию.

– Ее любой святой отец принесет, – перебил ее Майкл. – Наподобие этого, и под своей редакцией, конечно. Очень плохо. очень ужасно, когда святые отцы бродят по всему миру в нарядных камуфляжах, и проповеди их пахнут не ладаном, не просфорами, а порохом и кровью.

– А у нас в России, дорогой профессор, любая проповедь, даже самая справедливая, самая исповедальная, пахнет порохом и кровью. Иначе быть не может, такая энергетика, – поддержала его мысли Вера, с ужасом поглядывая на проломанную дверь.

На крыльце дома неожиданно появился Иван Петрович в сопровождении «Айвазовского», и, перешагнув спецназовца, упавшего у двери, перекрестился.

– Не сидится дома наемникам, – с грустью подметил Иван. – Это твой четвертый грех, радость моя весенняя, – обратился он к Вере.

Иван подошел к комоду, зажег свечу и, оглядев горницу, задумался.

– Прошу тебя, собери письма моей бабушки и положи в них ее фотографию… Тебе пора паковать вещи, а днем придется опять каяться.

– Опять? Перед ним?

– Да-да, опять, – он взял с комода фотографию своей родительницы и долго смотрел на нее.

– Ванюшка, родной мой. любимый, – неожиданно запричитала Вера и вдруг заплакала. – Я письма твои наизусть выучила, удивительные письма. Каким ты был раньше! У меня слов нет. А теперь.

– Что теперь?

– Сильно переменился. Ты письма эти на другую планету возьмешь?

– Конечно. Пусть пришельцы познакомятся с нашей земной любовью. Наверняка у них она тоже есть.

– Конечно, есть. И слава богу, что есть. Они молодцы, потому что берут от Вселенной все самое мудрое, творящее жизнь. А мы, к сожалению, берем то, что разрушает ее.

– Как Майкл себя чувствует?

– Он еле дышит, но продолжает шутить, и деньги его всегда при нем, сам знаешь, где.

– Ну да.

– Он умоляет взять его с собой и предлагает нам какой-то необыкновенный бизнес-план.

– Молодец… Его изобретательность нравится мне, но я ничего не решаю. Тем более, что на Одиссее бизнес запрещен.

– Неправда, Иван Петрович! – неожиданно простонал профессор и поднял голову. – Твоя мудрый, как солнце. Пришельцы должны понять, оценить все, что твоя сделал для планета Земля. Твоя много. необходимо решать.

– Дай бог, письмоносец. Сейчас мы перекусим, и прощай, родник! Прощай, брусничное суземье! Прощай, родная земля, на которую я не могу смотреть без слез!.. Наверное, только бескорыстная любовь преданной женщины может заменить ее. Верушка, сядь со мной рядом и успокойся. Осталось совсем немного. Совсем, совсем. Еще два-три дня, и нас на Земле не будет. Думаю, что инопланетяне появятся раньше обещанного срока.

– Моя тоже так думает, если костры зажечь прямо сейчас.

– Профессор прав, – неожиданно поддержал Майкла Федор Понтелеймонович. – Надо разжечь костры, не теряя времени, а потом заняться родником. Тем более, для подрывных работ у меня все готово.