Книга Слезы Моря - Ольга Шерстобитова

Плюнуть бы в лицо, наблюдая, как его ухмылка исчезает, но это графа Ритэ лишь разозлит. Тело же не слушается, подчиняется древним злым чарам, исполнившим желание. И стихия, естественно, не откликается. Она слабее.

И снова руки графа Ритэ гладят меня, уже нарочито грубо. Он играет, как кот с попавшейся мышью, упиваясь тем, что я чувствую. И ничего с этим не поделать! Ненавижу! Но что от этого толку!

Нельзя быть покорной. Надо действовать.

— Думаю, урок усвоен, — сказал граф Ритэ, развязывая руки. — Сейчас приготовлю ванну, а потом…

Я замахнулась и ударила, потому что гнев требовал выхода. Бросилась к двери.

— Стоять!

И я споткнулась, едва не упав и глотая горькие слезы.

Граф Ритэ оказался рядом, сверкая глазами полными ярости, схватил меня и потащил к кровати.

— Не хотела по — хорошему, будет по — плохому!

Послушался звон разбитого стекла, треск. Яркая вспышка на мгновение меня ослепила, но потом графа Ритэ подняло и отшвырнуло.

— Трин!

И лицо Алэрина — такое родное и желанное совсем рядом. Глаза яркие, пронзительные, как озера. И я в них тону, забывая обо всем на свете. Говорите, так не бывает? Рассмеюсь и промолчу.

Ал приподнимает меня, закутывает в плащ, и я вдыхаю запах ириса. Он здесь, все будет хорошо.

Еще бы дрожать перестать, чтобы совсем его не перепугать. У него в каждом взгляде столько тревоги плещется.

— Сокровище мое, ты как? Он…

Я знаю, о чем Ал не решается спросить, киваю, и он вздыхает от облегчения, прижимая к себе.

Силы моря, хорошо‑то как!

В голове вдруг бьются невидимые молоточки, растет шум. И я не сразу понимаю, что происходит.

Убей! Настойчивый шепот заклинания в голове.

— Живой, зараза, — сказал Рэм, спрыгивая с подоконника и при помощи магии поднимая графа Ритэ и связывая ему руки и ноги. — В управление перекину, будем разбираться.

— Хорошо. Трин, ты точно в порядке?

Убей! И к спине будто прикладывают раскаленный прут.

— Уходи, — прошептала я. — Немедленно.

— Что?

Алэрин настолько растерялся, что выпустил меня из объятий, которые мгновение назад казались почти стальными, надежными и нерушимыми. Ох, глупая Трин! Не дано тебе быть счастливой!

Я вскочила, бросилась к стене. В глазах темнело, магия Слезы Моря требовала отдачи. Немедленной!

— Трин, что с тобой?

Ал каким‑то образом снова оказался рядом, обнял.

— Все хорошо. Этот подонок тебя не тронет. Никогда. Я обещаю.

И боль стала невыносимой, мои руки, обнимающие его, задрожали, и стихия вырвалась наружу, создавая нож.

Сжала, чувствуя, как немеют пальцы, а по щекам бегут слезы.

Нет. Нет. Нет.

Убей!

— Ал… не шевелись, — спокойно сказал Рэм, встретившись со мной взглядом. — У твоего сокровища в руках нож. И она готова всадить его тебе в спину.

О, Боги! Пусть Ал сейчас отпустит и уйдет. Я еще смогу справиться с чарами. И никогда не стану искать с ним встречи. Навсегда покину Кардос, только бы он жил!

Но Алэрин не разжал объятий.

— Поговори со мной, Трин. Пожалуйста.

Что? Глупец! От меня надо бежать. И от ножа, что в руке тоже.

Замахиваюсь для удара, и Рэм оказывается рядом, не сводя с меня взгляда. Но ничего не предпринимает. Странно? Еще как!

— Трин, что граф Ритэ тебе сказал?

Почему Ал не просит опустить нож? Понимает, что бесполезно?

Я смотрю на свою дрожащую ладонь и сверкающее лезвие.

— Трин, скажи хоть слово.

— Слеза Моря, — шепчу я, чувствуя, как боль ползет по руке, заставляя действовать.

Воткнуть нож в спину тому, кто так дорог. Хорошая встреча получилась! Такая долгожданная!

— Что? — поразился Рэм. — Граф Ритэ взял камень?

— Да.

Перед глазами все размывается, запястье жжет, как будто оно плавится в огне.

— Трин, ты не убийца. Никогда ей не была.

Я знаю, что Ал лжет.

— Ты не убивала купца Мирата. Слышишь?

Ал стоит, по — прежнему меня обнимая и не шевелясь. Пытается отвлечь разговором? Зачем? Магию камня не остановить. Это даже дети знают.

— Я был в твоей деревне. Все не так, как ты думаешь. Я расскажу. Сразу же, как ты бросишь нож.

Хорошее условие. Я сопротивляюсь древней магии из последних сил, но все же опускаю оружие еще ниже. Заранее зная, что буду себя ненавидеть, наклоняюсь.

— Ал…

В нос ударяет запах ириса. Горьковатый, но такой желанный. И мне чудится, что на губах снова горит первый поцелуй Алэрина. Так неосторожно сорванный мной украдкой. И только моря рядом не хватает. Сильного, баюкающего. Вместо него Ал. И спина с розой, которая наверняка выпустила шипы, а мой маг стоит и не шевелится. Хотя ему наверняка больнее, чем мне.

Убей!

Сверкает на запястье брачный браслет, обещая несбывшееся счастье. Знаю, оно как дурман. Манит, да только я чувствую себя воришкой. Забрала то, что никогда не было моим. И каждую линию на этом треклятом браслете видно так четко, что не налюбуешься.

Убей!

И запах ириса, кажется, только усилился, окутывает. Мама всегда говорила, что выбор за мной. Но как можно решать, если магия Слезы Моря заставляет плавиться в огне? Боль лишает рассудка даже сильных.

— Если я сейчас умру от твоей руки, Трин, не печалься. Я уже тебя простил, слышишь? — прошептал Алэрин, замирая и позволяя мне действовать.

— Почему?

Вопрос срывается с губ, и я смотрю на сверкающее лезвие, потом на браслет, снова на нож и опять на подарок Алэрина.

— Люблю тебя. Всем сердцем. Сокровище мое.

И совсем некстати в этот момент в себя приходит граф Ритэ.

— Убей! — он кричит, и внутри меня все вибрирует, требует всадить нож в спину, не думая и не мешкая, жаждет крови. Непонятно даже, почему я держусь и медлю, ведь сопротивление вызывает неимоверную боль.

И я сделала то, что должна: посмотрела в глаза графу Ритэ, убивая страх.

— Думаешь, взял Слезу Моря и стал сильнее? — прошипела я. — Знаешь, в какой момент становятся воином? Когда можешь убить, но вместо этого проявляешь милосердие. Когда можешь посадить в клетку, но отпускаешь на свободу. Когда можешь позволить погибнуть, но протягиваешь руку для помощи. И это, граф Ритэ, не проявление слабости. Это проявление силы. Моей силы.

И руки дрожат, лезвие сверкает в сантиметре от Алэрина, а потом я, глядя в глаза графу Ритэ, с неимоверным усилием разжимаю побелевшие пальцы, которые словно онемели. И время останавливается, пока нож летит на пол и падает с глухим звуком.