Книга Чародей звездолета «Агуди» - Юрий Никитин

Новодворский опешил:

– Гомосеком? Что за чушь?

Забайкалец не стал ссылаться, как мы ожидали, что вотназывает же его Новодворский фашистом, а это тоже чушь и все такое, покачалголовой и повысил голос, подпустив отеческой укоризны:

– Вы не увиливайте, вы ответьте!..

– Да что за бред…

– Снова увиливаете, – ответил Забайкалец громко свеликим огорчением в голосе, словно историк, который выяснил, что Бородинскуюбитву мы все-таки продули, – вы вот так прямо честно и ответьте, все свои,даже гомосеков немало… в вашей партии, почему это вам так нравитсягомосечество? Почему от него в восторге, почему тайно практикуете на своихсъездах партии?

Сигуранцев шепнул мне одобрительно:

– Забайкалец, оказывается, способен к обучению.

– Как молодой Петр, – ответил я тихо, – чтопотом благодарил шведов за науку. А шестьдесят лет для политика – это молодойвозраст, вы правы.

– Считаете, его должность – еще не последняя ступенька?

Он спрашивал спокойно и как бы походя, одним касанием плаща,но я уловил сильнейшую заинтересованность во внешне нейтральном голосе. Все вожидании выборов хотят заранее знать, как упадут карты.

Глава 12

Все наконец перестали обмениваться рукопожатиями, расселись,доставали из чехлов и портфелей ноутбуки, Каганов просто вытащил из нагрудногокармана патрончик флэш-памяти, воткнул через юисби-порт в настольный комп, наэкране сразу высветились таблицы, что насоставлял ночью.

До начала совещания оставалось еще пять минут, не подошлиеще министры торговли и земледелия, все настраивались на работу медленно,неспешно, берегли себя от стрессов и волнительности, обидно заболеть и всеразом потерять, когда вот столького добились и столько нахапали.

Новодворский спросил у меня приятным веселым тенорком,беззаботным по окраске, но в помещении мгновенно оборвались все разговоры:

– Дмитрий Дмитриевич, насколько далеко собираетесьзайти в своем… как я понял, затягивании гаек?

– Затягивании? – переспросил я. – Чтобызатянуть, сперва надо эти гайки надеть на болты. А чтобы надеть – отыскать их втой куче ржавого битого железа, в которую превратилась Россия.

Послышался вздох облегчения, в самом деле, на наш вексвободы хватит, еще погуляем, а там хоть потоп, только Сигуранцев смотрелнеотрывно да Босенко поглядывал острыми быстрыми глазами, тут же ронял взгляд кноутбуку.

– Кстати, – сказал громко Убийло, ни к кому необращаясь, – все западные геополитики единодушны в одном: только двестраны в мире естественно предрасположены к идеократии.

– Идеократия, – громко спросилНоводворский, – это власть идиотов?

Убийло улыбнулся, показал в его сторону глазами, демократвляпался в свое же дерьмо, не сумев удержаться от острого слова.

– Для Новодворского – теперь понятно, что диплом онкупил у кавказцев, – поясняю, идеократия – это власть идеи. Для странЗапада властью обладает только экономика, а вот для Израиля и России – идея.Русская идея изначально двигала Россию, будь ее выразителями князья, цари, генсеки,но, когда последняя идея – строительство коммунизма, была успешно подорванаЗападом, только Израиль остался идеократической страной.

– Да вы сионист, – пробормоталНоводворский, – или антисемит?.. Наверное, еще и фашист… Не пора липопросить кофейку? А то с утра я что-то недоперепил…

– Не спи, замерзнешь, – громко шепнулПавлов. – Мы ж только начали.

– Пусть спит, – сказал Громов, – когда нужныбудут долгие и продолжительные аплодисменты, переходящие в овацию, я еготолкну. С превеликим удовольствием. Прикладом!

Я взглянул на часы:

– Кофе сейчас принесут, хотя Валерий Гапонович прав, мыеще и не начали, только разминаемся по русской привычке, а потом вообщезабудем, ради чего собрались. Вывод прост: весь треп, что либеральные реформыспасут страну, да еще экономическими методами, – полный бред. Разрыв междуразвитыми странами и остальными, увы, Россия среди них, вырос в десять раз,будет углубляться еще больше. Население России вымирает по два миллиона человекв год, через два поколения нас останется в четыре раза меньше. Это будет уже неРоссия, а мелкое княжество вроде Дании…

– Дания не княжество, – громко и победно поправилНоводворский. – Дания – королевство!

Я наблюдал за ним молча, с недоумением. Неужели этот человекнабрал бы на предстоящих выборах сорок восемь процентов всех голосов? В самомделе с Россией черт знает что происходит. Это даже не пассионарная яма, авыгребная…

– Люди раньше нас, – сказал я, – мудрых изаглядывающих вперед политиков, поняли и приняли новый мир. Реальность новогомира. Совсем недавно нас ужаснула бы даже тень подобного, но сейчас все сидятперед телеэкранами, обедают и смотрят, как на гусеницы танков наматываютсякишки…

– …невинного ребенка, – сказал Убийло.

– Не кощунствуйте, – оборвал я. – В самомведь деле так! И никого это не ужасает. Кроме разве что вечно ламентирующейинтеллигенции, но кто ее принимает всерьез, она сама себя загнала в дерьмо поуши, с одинаковым накалом набрасываясь и за то, что премьер перднул в театре…

– Когда такое было? – взвился Новодворский.

– …и за сожженное село с уничтоженным населением. Кудатам Лидице, Дахау или Треблинке! Это все делаем мы. Делаем сейчас, а людисмотрят во время обеда, никого не стошнит, все смотрят, комментируют. Ни у когоне учащается пульс. Люди уже поняли, что они живут в мире, где то и дело гремятвзрывы, рушатся жилые дома, вспыхивают склады, горят бензохранилища и цистерныс нефтью, где милиция проверяет на каждом шагу их вещи, где нужно посматривать,не осталась ли где-то подозрительная сумка, где нельзя открывать по домофонучеловеку, назвавшемуся почтальоном, водопроводчиком или разносчиком рекламы, неговоря уже о невинной девчушке, что пришла якобы к своей подружке…

Слушают молча, я чувствовал, как весь кабинет превращается вогромную лейденскую банку, напряжение росло, первым зашевелился Шандырин, егорука нырнула в нагрудный карман, я видел, как рука застывшего у дверей Крамаравроде бы даже дернулась к тому месту, где должна быть кобура, но Шандыринвыудил шотландский килт и принялся промакивать огромное, как головкасыра-рекордсмена, лицо.

– Строгости надо, – промолвил он. – Да,закрутить гайки! Объявить чрезвычайное положение, что ли… Не знаю, но мы тонем,однако продолжаем безмятежно любоваться синим небом.

– Вы фашисты? – спросил Новодворский снажимом. – Вы ведь нацисты, верно?

– Ни фига подобного.

– Но как же! – воскликнул Новодворскийгромко. – Вы же фашисты, у вас совпадают пункты седьмой и двенадцатыйпочти дословно…