Книга Чародей звездолета «Агуди» - Юрий Никитин

Министры прибывали уже группами, заходили, рассаживались,Новодворский, как всегда, в окружении своей группы, что нацелилась на болеевысокие места в правительстве, Сигуранцев вошел все такой же подтянутый,кавалергардский, пожал руки Забайкальцу и Громову, поинтересовался уНоводворского:

– Ну как, какой курс сегодня?

Новодворский переспросил:

– Доллара или евро?

Сигуранцев сказал строго:

– Не прикидывайтесь! Я спросил, за сколько Россиюпродаете сегодня.

Каганов криво усмехнулся, смолчал, а Новодворскийогрызнулся:

– А мы еще и Христа распяли!

Сигуранцев отмахнулся:

– Это ваше личное, семейное. Мы в чужие дела невмешиваемся. А вот Россия – наша. Сколько запрашиваете?

Убийло сказал ехидно:

– Побойтесь бога, Петр Петрович! Они ж ее даром отдаютс потрохами. Это ж не евреи, а русские интеллигенты.

Новодворский нервно дернулся. Как я заметил, он, как иостальные демократы, на вооружении имел только тактику наступления, натиска,когда противник только ошеломленно оправдывается, оправдывается, оправдывается,а ему новые обвинения под ногу, на голову, в рыло.

Павлов тоже заметил, сказал мне с двусмысленной улыбочкой:

– Похоже, мир чересчур задемократичнел. Отсюда ивялость самих демократов. Давно не встречали противников, одни легкие победы,да и миру насточертели демократы, маятник пошел в другую сторону…

Я кивнул:

– Увы, да. Уже то, что демократы начали запрещатькниги, говорит о том, что старые идеи у нас кончились, а новых нет. А упротивников, где раньше одни солдафоны, взросло новое поколение интеллектуалов.Молодое, яркое, зубастое, пассионарное. Главное – пассионарное! Если солдафоныпостоянно отступали, тупо и неумело огрызаясь, то эти, новые, уже в атаке…

Он быстро взглянул на меня, тут же опустил взгляд, непритушив, а спрятав, как школьник зажженную сигарету в рукав.

– А если за ними правда?

Я сказал с тоской:

– Опасаюсь я такой правды…

Он переспросил:

– Не верите или опасаетесь?

– Опасаюсь, – повторил я. – Верить или неверить – не для политика. Опасаюсь, что соблазн временные чрезвычайные мерыпродлить как можно на больший срок окажется великоват.

– Держитесь.

– Держусь, – ответил я автоматически, но по тому,как остро блеснули глаза Сигуранцева, понял, что я уже сам принял для себятяжелое решение остаться в этом кресле на неопределенный срок, как сделал мойпредшественник Сулла, а Сигуранцев уловил это мое решение, сейчас начнетраскидывать свои сети с учетом изменившихся возможностей. Черт, что я наделал…

Новодворский, усаживаясь в кресло, вкусно разглагольствовал,Убийло внимал ему вежливо, даже подобострастно, все еще не потерял надеждыотщипнуть от спонсорской помощи с Западом в обмен на территориальные уступки, аНоводворский втолковывал с мягкой настойчивостью:

– Беда в том, что у России нет цели. Даже у русскихнет. Тем более нет у России. Раньше мечтали о мировой революции, потом строиликоммунизм в отдельной стране. А сейчас… понимаете, нет даже цели сделать Россиюбогатой! Хотелось бы, всем бы хотелось, но чтоб пришло как-то само, понимаете?Ибо для того, чтобы поставить цель, а потом к ней идти, придется от чего-тоотказываться. Даже чтоб идти к богатству, пусть даже личному, приходитсяотказываться от лишней доли отдыха, приходится работать больше, чем мог бы, авместо того чтобы в выходные посидеть перед телевизором и попить пивка, придетсяпойти к станку или в офис, неважно. А нам хотелось бы, чтобы все пришло само.Или еще лучше, чтобы правительство откуда-то дало нам денег. Резко повысилозарплату раз так это в десять, а лучше – в сто, а на работе чтоб мы по-прежнемубездельничали.

Убийло буркнул:

– А у русских никогда не было цели.

– Почему так думаете?

– Я историю как-то читал. В детстве. Даже у славян небыло. «Придите и володейте нами…» Хорошо, вблизи оказались варяги, а не кобызы.

Новодворский кивнул, соглашаясь, рядом остановился Босенко,прислушиваясь, задумался, в глазах мелькнуло непонятное выражение, сказал скривой усмешкой:

– Да уж, эти так быстро не растворились бы. Вы правы,народу нужна либо цель, либо… властный правитель, у которого есть цель.

Убийло развел руками:

– Такой правитель не может быть демократом поопределению.

– Почему?

– У демократа не может быть глобальных целей. Демократ– это власть народа, а народу все по хрену, кроме своего огорода. Даже чтобызаставить принять программу по изучению космоса… только изучению, неосвоению!.. надо перестать быть демократом, народу звезды и планеты по фигу, онломает голову, как уберечь огород от жуков-вредителей.

Забайкалец прислушивался, подошел ближе, на него оглянулись,он сказал ровным голосом:

– Труднее всего юсовцам будет подмять арабов, китайцев,евреев, курдов. Легче всего – русских. Между нами говоря… никто не слышит?..это самая никчемная нация. У нас каждый стыдится, что он – русский, при любойвозможности старается откреститься от своей русскости. Курд или чечен и черезтриста лет жизни на Западе – все тот же курд и чечен, а русский сразу даже имяменяет на западный лад. Арабы горды тем, что арабы, никто не берет иностранныеимена, как у нас сплошь и рядом, китайцы после учебы в США возвращаются в свойнищий Китай, ибо они – китайцы, а Китай все равно самая лучшая страна в мире,Израиль так вообще будет последней цитаделью, о которую тщетно будут битьсясерые волны общечеловечья!..

– Вы пессимист, – упрекнул я. – О цитадельИзраиля будут биться совсем другие волны… А США будут уничтожены намногораньше.

– Давайте все-таки делать по уму… – предложилБосенко.

Забайкалец поморщился:

– Бросьте! Если по уму, то мы должны не назначатьгубернаторов и тем более не выбирать на местах, а надо отдавать им те губерниив личное пожизненное владение. С передачей по наследству. Только тогда не будутнаспех обдирать в ожидании новых выборов, а будут заботиться о своем имуществе,своих людях, своих землях, своих дорогах, заводах, коровах… Это самое разумное,все понимают, но в то же время никто не станет создавать класс новых феодалов!

Новодворский спросил:

– Но вы ведь фашист? Ответьте!

Вид у него победный, и что бы ни ответил Забайкалец, он впроигрыше, в любом случае оправдывается, надо только усиливать натиск, но онотмахнулся с веселым пренебрежением:

– С какой стати?.. Это вы мне ответьте, почему вамнравится быть гомосеком?