Книга Эльдорадо - не награда - Алексей Лютый

Утром Ваня, как обычно, проснулся первым и тут же устроил побудку всем остальным, торопясь идти в город. Однако стремление омоновца остальной частью «спасателей» поддержано не было. Во-первых, до назначенной казни было еще более шести часов, тогда как до города – не более двух часов ходьбы. Во-вторых, бежать куда-то на голодный желудок было глупо, и сначала, прежде чем идти в Теночтитлан, решено было позавтракать той нехитрой снедью, которую вчера принесли с собой и Ачитометль, и Капелькуаль. Ну и в-третьих, дотошный Рабинович хотел, чтобы каждый еще раз повторил, что должен будет делать около храма Уицилопочтли. Впрочем, сейчас эта дотошность была вполне оправдана, поскольку речь шла, ни много ни мало, о жизни Попова.

– Ну что, когда змейка запускать будем? – поинтересовался нетерпеливый омоновец, едва с завтраком было покончено.

– Я уже тысячу раз вас просил не сравнивать меня со своими рептилиями, – возмутился Горыныч, увеличиваясь в размерах. – Если бы мне в школе учителя столько раз задания повторяли, я бы из первого класса никогда бы не вылез.

– То-то я смотрю, ты во втором два года сидел, – хмыкнул Жомов, на что Ахтармерз обиделся еще больше, но не нашелся, что сказать.

– Ваня, хватит ребенка доставать, – урезонил омоновца Рабинович и повернулся к трехглавому летуну. – Ты сколько времени в воздухе можешь находиться?

– Парить могу практически сутки, – ответил Ахтармерз. – А лететь не больше двух часов. Вот только энергии на это много уходит. Боюсь, в Теночтитлане я только один, максимум два залпа дать смогу.

– А большего и не потребуется, – заверил его Рабинович. – Смотри не потеряйся. Без тебя у нас ничего не получится. И помни, пока будешь в воздухе, вспоминай все самые обидные слова, какие только в голову придут. Нам нужно, чтобы ты был настолько большим, насколько это вообще возможно.

– Не волнуйся. Сделаю всё так, как надо, – гордо ответил Ахтармерз.

И только теперь Рабинович согласился с Жомовым, что «змейка запускать» уже можно. Соорудив из Ваниного кителя что-то похожее на гамак, два российских милиционера усадили на него трехглавый самоходный огнемет. А затем, раскачав как следует, подбросили Ахтармерза вверх. Тот подлетел метров на пять, и в первые секунды показалось, что сейчас Горыныч рухнет обратно, но он, бешено замахав крыльями, сначала завис на месте, а затем постепенно начал набирать высоту и, пожелав друзьям удачи, скрылся из вида.

– Забавное он существо, – глядя ему вслед, проговорил Кецалькоатль. – Интересно, почему я не додумался создать таких же?

– Потому что фантазия у тебя бедновата, – объяснил омоновец, и тольтекский бог засмеялся так, будто услышал лучшую в жизни шутку.

– Ой, чувствую, навеселюсь я с вами до упаду, – немного успокоившись, заявил он.

– Только не упади раньше времени, – попросил Ваня и, когда Пернатый Змей снова заржал, покрутил пальцем у виска. – Ну и дурной же бог нам попался!

Собрав остатки нехитрой снеди, «спасатели» готовы были отправиться в путь. Шествие возглавил Капелькуаль, выполнявший роль проводника. Ну а поскольку из-за густоты сельвы идти пришлось цепочкой, замыкал процессию Ачитометль. Мурзику было позволено идти там, где ему вздумается, и пес то и дело скрывался в зарослях, появляясь лишь для того, чтобы проверить, все ли на месте.

К Теотнуакану пробирались осторожно, а не доходя до полей, окружавших город, метров сто, и вовсе остановились. Капелькуаль и Ачитометль ушли вперед, оставив ментов в обществе тольтекского бога. Назад, примерно через час, вернулся один Капелькуаль, притащив с собой увесистый мешок с костюмами жрецов и соответствующими им масками. Кецалькоатлю досталось одеяние жреца Тлалока, Жомову – Мишкоатля, а Рабинович обрядился служителем Шипе-Тотека. Милицейскую форму пришлось оставить, взяв с собой лишь дубинки, спрятанные под одеждами. Но Сеня на этот шаг согласился лишь тогда, когда было найдено дерево с глубоким дуплом, внутри которого и укрылось личное имущество ментов, естественно, тщательно замаскированное.

И без того многолюдный Теночтитлан в этот день было не узнать. Улицы оказались настолько забиты народом, что ментам продвигаться вперед удавалось с большим трудом. Предприимчивые торговцы торчали на каждом углу, продавая жареную кукурузу, мясо, маисовые лепешки и прочие продукты питания, заменявшие ацтекам еще не изобретенные хот-доги. Кроме того путешественникам встретилось множество продавцов, сбывавших небольшие керамические статуэтки, кольца, серьги и украшенные перьями маски. Капелькуаль, глядя на это, то и дело тоскливо вздыхал, подсчитывая убытки и уже, естественно, не надеясь на вознаграждение от Чимальпопоке. Впрочем, вознаграждение он мог бы получить, если бы «сдал» ментов солдатам, которых среди гражданского населения было великое множество, но у трактирщика даже мысли такой в голове не возникло.

Храм, где должно было совершиться жертвоприношение, стоял посреди огромной площади, до отказа забитой народом. Пирамидальное основание венчало небольшое строение, перед входом в которое возвышался жертвенный алтарь. В храме уже находились жрецы, готовившиеся к ритуалу, а от основания пирамиды до дворца Чимальпопоке в две шеренги, плечом к плечу, стояли солдаты, охраняя проход, по которому и должны были провести обреченного на казнь.

– Странно, – оглядев площадь, пробормотал Кецалькоатль. – Раньше на жертвоприношения, да тем более одного человека, такими толпами не ходили.

– А тут всё просто, – пояснил Капелькуаль. – Во-первых, приговоренного считают вашим близким другом, чуть ли не правой рукой. Во-вторых, Чимальпопоке, под страхом смертной казни, приказал всем горожанам и жителям окрестных сел быть на площади. Ну а в-третьих, обещан какой-то сюрприз. Нечто такое, чего еще никогда не было.

– Ну, никогда – это слишком сильно сказано, – хмыкнул тольтекский бог. – На свете нет ничего такого, чего бы когда-нибудь уже не было.

Спорить с этим утверждением бога никто не стал. Вместо того чтобы устраивать бессмысленные философские дискуссии, «спасатели» разделились. Жомов и Рабинович должны были встать как можно ближе к алтарю, Кецалькоатль занимал позицию в толпе справа от них, а Капелькуаль размещался слева. Пробиться через толпу к подножию пирамиды оказалось не так-то просто, и Ваня Жомов с трудом удерживался от желания пустить в ход дубинку. И не будь она спрятана под длинной одеждой, может быть, омоновец искушению бы и уступил. А так – только ткнул трех-четырех человек своим кулачищем по почкам, после чего смотреть на предстоящую казнь этим горожанам расхотелось.

Когда, наконец, ментам удалось пробиться прямо к основанию пирамиды, вытеснив нескольких зевак из первого ряда зрителей, друзья оказались лицом к лицу с плотной шеренгой солдат, окружавших храм. Все воины были в полной боевой экипировке, причем лицо каждого покрывал густой слой синей краски, бывшей у народов Мезоамерики цветом смерти. Увидев, что металла на них вполне достаточно, Сеня удовлетворенно кивнул головой, и тут толпа загудела. Сначала крик был неясным и доносился откуда-то со стороны дворца, но затем менты смогли вполне отчетливо разобрать: