Книга Самый большой дурак под солнцем. 4646 километров пешком домой - К. Рехаге

– Нет, – заверяю я.

– Хорошо. Иначе бы ты не заслуживал ее.

В аэропорту Чэнду я вижу цветы и объятые ужасом лица. Джули бежит обнимать своих родителей, двух маленьких, изящно одетых людей, которые смотрят на меня так, как будто увидели привидение. Мне преподносят два букета цветов, их аромат меня опьяняет.

– Вот наконец ты и приехал, маленький Ляй, – говорит мама и улыбается, а отец в это время скептически смотрит на меня.

Через несколько минут мы уже сидим в черном «Порше Кайен», который пахнет, как положено, новым автомобилем.

– Мои родители одолжили этот автомобиль у своего друга, специально, чтобы забрать нас, – шепотом поясняет Джули, и я провожу рукой по прохладной коже сиденья.

– Я еще никогда не сидел в такой машине, – говорю я, просто чтобы сказать что-нибудь.

Отец смотрит на меня в зеркало заднего вида, его брови остры, как клинки.

– Наша дочь живет в Германии, а ты носишься по Гоби, – резюмирует он ситуацию.

Я не знаю, что мне ответить. Джули как-то рассказала мне, что ее отец использует для меня особое название: «Тот, который носится». Кроме того, ей пришлось объяснять им, что то, что мы не живем в городе, еще не значит, что я из крестьянской семьи.

– Я уже дошел до Дуньхуана, – говорю я.

«Порше» с ровным гулом несется вперед, отец смотрит то на меня, то на улицу, Джули сжимает мою руку.

– И как ты собираешься кормить семью? – спрашивает он.

Мы остаемся в Чэнду на неделю. В городе много зелени, воздух здесь влажный и теплый, вокруг много людей, шумно и пахнет едой – я снова на юге, спустя так много месяцев!

Родители Джули дарят мне шкатулку, украшенную полированным нефритом. На ней висит ценник, и я сглатываю, когда вижу, сколько она стоит. В ответ я протягиваю им свой подарок через стол: полиэтиленовый пакетик с кусочками дыни из Аньси. Его шелест кажется мне жалким. Я говорю, как бы оправдываясь:

– Это самые сладкие дыни, я купил их в краю дынь и пронес пешком более сотни километров!

Мама осторожно пробует кусочек, улыбается и вежливо говорит:

– Вкусно.

Отец воротит нос. Он не любит сладости.

Целую неделю нас приглашают на ужин разные родственники. Каждый раз я горой возвышаюсь над окружающими, я кажусь себе волосатым зверем из вечной мерзлоты, саблезубым тигром или мамонтом.

Мы с Джули опаздываем на первый ужин; дюжина людей уже ожидает нас за круглым столом в отдельной зале ресторана, все устремляют на меня свои внимательные взгляды. Я хочу снова оказаться в пустыне.

– Это одногруппник нашей дочери, – представляет меня ее отец, но Джули берет меня за руку и громко произносит:

– Это не мой одногруппник, это мой друг!

Неловкое молчание. Я чувствую ее маленькую ручку в своей ладони. Я бы с удовольствием взял ее с собой в пустыню. Впервые я чувствую стыд за то, чем я занимаюсь: все это бородатое бродяжничество, фотографирование, ежедневная писанина в блоге.

И тем не менее я достаю свои камеры и шатаюсь по городу. Джули говорит, что она хорошо понимает, как для меня важно фотографировать. Пока она встречается со своими подружками, я посещаю статую Мао Цзэдуна, а затем могильный холм Лю Бэя, предводителя трех поклявшихся в Персиковой роще. И иногда мне кажется, что я все еще нахожусь в пути. Как будто я все еще контролирую ситуацию.

Под моими постами в блоге множатся комментарии, призывающие меня вернуться в пустыню, но я игнорирую их.

– Хочешь на остров Хайнань? – спрашивает Джули. – Там нам будет хорошо.

И вот уже я стою босиком на белом пляже, море омывает мои натруженные ноги. Джули со мной рядом, она смеется над крупной медузой, которую принес прибой.

– Теперь мы одни и можем наконец расслабиться, – говорит она.

Но я уже давно не в состоянии расслабиться. Целыми днями я таскаю ее по острову, чтобы все фотографировать, по ночам я мечусь во сне. Мне часто снятся кошмары.

Как-то раз я забываю во время прогулки включить навигатор, чтобы отметить дорогу. Я чуть не плачу, когда обнаруживаю это. Джули удивленно смотрит на меня.

В другой раз я говорю ей, чтобы она подождала меня на пляже, пока я фотографирую закат. Я возвращаюсь через три часа, и ее глаза становятся черными от гнева.

Родители приезжают к нам в гости на два дня. Я признаюсь Джули, что немного боюсь ее отца. Она успокаивает меня, она говорит, что он любит казаться более резким, чем он есть на самом деле. Кроме того, я нравлюсь ее маме, а это самое главное. Она смеется: разве я не знаю, что в Сычуань решающее слово принадлежит женщине?

Я как-то раз оказался наедине с ее отцом. Мы сидим на веранде ресторана друг напротив друга, Джули с мамой пошли мыть руки, на заднем плане шумит море. Мы молчим, и он испытующе смотрит на меня.

– Выпьем, – говорит он и поднимает бутылку с пивом, чтобы налить мне.

Я знаю, что это значит. Сяо Чай объяснял мне это в одну из своих попыток склонить меня к выпивке:

– Когда в Китае мужчины о чем-то серьезно беседуют, они почти всегда выпивают вместе. При этом не важно, хотят ли они заключить сделку или просто подружиться.

Я прикрываю свой стакан ладонью. Отец вопросительно смотрит на меня.

– Я никогда не пью, – говорю я и начинаю объяснять ему, что трезвость – одно из моих правил, так же, как остальные правила путешествия. Я всегда хочу сохранять над собой контроль. Кроме того, это полезно для здоровья.

– Не важно, – говорит он с улыбкой и наливает мне стакан колы.

Прощание оказывается тягостным. Мы с Джули сидим в зале ожидания аэропорта, потолок низкий, на полу лежит ковер, воздух прохладный и ароматный, как во всех аэропортах. Джули в платье с цветами и в летней шляпке.

Я извиняюсь за то, что все так вышло.

– Это не должно тебя расстраивать, – говорит она и проводит рукой по моим волосам.

– Я не могу иначе, – говорю я.

Она грустно улыбается:

– Да, я знаю.

Осень

Рябь в глазах

5 сентября 2008 года.

Дуньхуан, западный конец Коридора Хэси

Дуньхуан. Я прибываю на аэродром, и вся пыль пустыни Гоби снова у моих ног. В гостинице меня спрашивают, не прибавил ли я в весе. Я смеюсь. Мне нужен жир.

Китайцы не очень любят есть из банки. Я тоже не люблю, но в дороге это удобно и практично. Опасаясь, что тут не окажется консервированных продуктов, я привез с собой кукурузу и фасоль. Я нагружаю свою кабутце под завязку, вдобавок покупаю рисовую кашу, кексы, сушеное мясо и несколько упаковок воды. Кроме того, я наполняю водой канистру, чтобы вечером можно было помыть ноги.