Книга Самый большой дурак под солнцем. 4646 километров пешком домой - К. Рехаге

И тут спуск открывается передо мной, шириной в километр, по которому напрямик проходит шоссе. Пока я тщетно ищу выход, велосипед набирает скорость. Я пытаюсь тормозить, но уже слишком поздно.

Решение приходит мгновенно.

– Подвинься! – кричу я и одной ногой становлюсь на перекладину велосипеда. Рубен протестует, но мы уже едем.

Мы несемся вниз по левой стороне шоссе, Рубен крепко держится за мою куртку, ветер воет. Я смотрю на навигатор: двадцать километров в час, но мы еще разгоняемся. Двадцать пять километров, тридцать…

Огурец громыхает так, точно он вот-вот развалится, я думаю о кабутце и надеюсь, что она все еще здесь. У меня не хватает духу повернуть голову, чтобы посмотреть на нее.

Вдалеке появляется грузовик, который движется навстречу нам. Перед глазами у меня возникает картина: кровавый клубок из рук, ног и колес, несущийся вниз по склону и разбивающийся о землю пустыни.

– Когда я крикну «СЕЙЧАС», ты спрыгнешь! – кричу я. В ответ вопрос:

– Мы быстро едем?

Я смотрю на навигатор. Тридцать пять километров в час.

– Да нет! – вру я. – Это только ветер!

Грузовик резко огибает нас, мы теряем скорость, доехав до противоположной стороны спуска, и я благодарю судьбу, что мне не придется объяснять отцу, почему его младший сын летел через Гоби с повязкой на глазах.

Слава богу, мы остановились. У меня дрожат колени и весь лоб в поту.

– Что это было? – спрашивает Рубен. Мы садимся на обочину, прислонившись спиной к огурцу, и лишь теперь я пытаюсь ему объяснить, что случилось.

– …то есть ты примерно десять километров не шел пешком, – подытоживает он.

– Да, – говорю я, – так и есть.

Он кладет руку мне на плечо. К чувству благодарности, что с нами ничего не случилось, и к чувству разочарования, что я не весь путь прошел пешком, примешивается еще что-то. Мне требуется некоторое время, чтобы понять, что это.

Это облегчение. Я наконец-то нарушил одно из правил своего путешествия. Наверное, это должно было произойти гораздо раньше.

В «Порше»

Мы провели в палатке еще одну душную ночь, и глаза Рубена пошли на поправку. Мы встаем. Ветер утих. По пути мы чуть не сбиваем маленькую змейку на дороге и смеемся. Нам удивительно, что мы ее разглядели.

Поздно вечером мы добираемся до Дуньхуана. Все здесь украшено огнями и неоновыми рекламными вывесками, со всех сторон город блестит и сияет, это выглядит потрясающе. Я уже был здесь однажды. Дуньхуан был конечным пунктом моего путешествия на поезде на запад. После Сиань и Ланьчжоу этот город показался мне похожим на верблюжье пастбище. На этот раз все по-другому. Мы ночевали в пустыне и два дня шли через песчаную бурю, так что Дуньхуан кажется нам теперь сияющей столицей.

На следующее утро мы просыпаемся в гостинице, Рубен распахивает шторы и немеет от удивления: там, снаружи, за крышами города, возвышаются массивные желтые горы. Это дюны.

– Так мы на самом деле в пустыне, – шепчет он зачарованно.

Мы катаем огурец по городу, предлагая встречным людям его купить. И вот находится человек, отстегивающий нам за него двести юаней. Теперь у нас одной проблемой меньше. Мы посещаем пещеры Могало и озеро Юэяцюань в дюнах. По телевизору без перерыва крутят передачи о подготовке к Олимпийским играм, но Пекин все равно кажется несказанно далеким отсюда.

Звонит телефон. Это Луиза. Она спрашивает, когда мы приедем.

…Наш самолет приземляется в Пекине шестого августа, чуть раньше трех часов дня. Мы провели в воздухе три часа, через два дня состоится праздник в честь открытия Олимпийских игр. В аэропорту полно народу. Мы протискиваемся через толпу ожидающих. Вокруг много камер, табличек с именами спортсменов и сердечками, отовсюду смотрят широко открытые узкие глаза, полные ожидания. Несколько людей фотографируют меня. Я позирую, а Рубен со смехом качает головой.

Над Пекином нависла жара. Воздух такой душный, кажется, что город обильно потеет. Может быть, из-за волнений перед Играми?

Мы едем по указанному адресу в апартаменты. Луиза открывает нам дверь. Она посмеивается над моим внешним видом, мы складываем на пол свои сумки и рюкзаки. Мы садимся на диван. Вот мы и на месте.

Следующие дни мы мотаемся на такси.

Мы забираем мой новый паспорт и отвозим его человеку, который за небольшую сумму готов продлить мою визу, несмотря на ужесточившиеся правила. Мы навещаем друзей и ходим по ресторанам, по которым я сильнее всего скучал. В восемь часов восьмого числа восьмого месяца мы прибываем в городской парк, пестрящий китайскими флагами. Вокруг меня куча народа восторженно смотрит на огромный экран, а я вспоминаю, каким далеким мне казался этот момент, когда я осенью уходил из города.

Я проводил Рубена в аэропорт, вернулся назад в квартиру и застал Луизу сидящей на диване. Всем вместе чинно пьем чай.

– Тебе не кажется все это немного смешным? – спрашивает она через некоторое время.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, я с трудом могу себе это представить, как это – жить между двумя мирами. То ты идешь через пустыню, то ты снова здесь. Через пару дней приедет Джули, что вы собираетесь делать?

– Она отвезет меня к своим родителям.

– В Сычуань? – она скептически смотрит на меня. – Не будет ли это перебором для тебя?

Джули привозит с собой солнечный свет. Я приехал в аэропорт вовремя, надел новые штаны и свежую рубашку. Небо больше не затянуто тучами, а сияет ясной голубизной.

Я вижу ее издалека: она тащит за собой чемодан, который кажется рядом с ней большим и неуклюжим. Заметив меня, она бежит навстречу, освещая весь холл своей улыбкой. Ее юбка заканчивается гораздо выше колен, и я в который раз себя спрашиваю, как ей удается после десятичасового перелета выглядеть так, будто она только что приняла душ.

Через четыре дня мы полетим к ее родителям в Чэнду.

– Тебе хватит времени привести в порядок свою бороду и волосы, – смеется она.

Ее мама уже интересовалась, неужели я в реальности выгляжу таким же дикарем, как на фотографиях.

– Что мне делать? – спрашиваю я Луизу.

Она говорит:

– Борода – не самое главное! Ты можешь отрезать ее, а можешь оставить. Как хочешь. Ты понравишься ее родителям независимо от того, как ты выглядишь!

Я сижу в самолете рядом с Джули, под нами проносится Китай. Ее голова лежит на моем плече, она спит. Я попытался уложить свои волосы с помощью геля, но я все еще выгляжу как дикарь.

Луиза сказала, что я похож на религиозного фанатика.

– Будь хорошим с Джули и больше ее не обманывай, – говорит она, и, когда я молчу в ответ, она бросает на меня резкий взгляд. – Ты там больше ничего не натворил?