Книга Агония - Эмма Клейтон

— Впереди вас ждет светлое будущее, — продолжил Горман. — Независимо от того, выиграете вы сегодня или нет. Поэтому не стоит расстраиваться, если вы не услышите свое имя в списке победителей. Я могу заверить, что ваши усилия будут оценены по достоинству. Ну а теперь я объявлю победителей. Попрошу встать тех, чьи имена я сейчас назову.

Иман.

Девочка-пантера грациозно поднялась со своего места. Телеголовастики за главным столом разразились бурными аплодисментами.

Сантос.

Долговязый наголо бритый мальчик в больших старомодных очках вскочил из-за стола.

Лео.

Золотой мальчик поднялся на ноги. Лицо Лео оставалось совершенно спокойным, лишь уголок рта тронула едва заметная улыбка.

Коллет.

Девочка-француженка с густой шапкой каштановых кудрей залилась краской и медленно поднялась из-за стола.

Одри.

Мика подтолкнул свою подругу локтем в бок. Она в недоумении уставилась на Мику, словно впервые видела его.

— Я? — вскинула брови Одри.

— Ты, балда, ты, — шепнул Мика.

— Да, ты, — повторил Горман, — если, конечно, под столом не прячется еще одна Одри.

Глаза Одри вспыхнули изумрудным огнем; она поднялась из-за стола, и телеголовастики захлопали своими костлявыми руками.

— Ты следующий, — шепнула Одри.

Пятеро финалистов стояли вокруг стола, и только четверо остались сидеть на своих местах. Две девочки и два мальчика. Мэл Горман сделал паузу. Выбор последней кандидатуры оказался для него самым трудным, даже сейчас Горман не был уверен, что принял правильное решение. Мальчики обладали невероятной силой, на самом деле они были самыми сильными из всех участников соревнования, но Гормана беспокоило, насколько хорошо он сможет контролировать их обоих. Рубен Снайт и Мика Смит. Вчера во время испытаний они расплавили пластмассовый шар, прожгли дыру в столе и едва не убили друг друга. Горман понял, что не хочет оставлять их обоих, это означало бы продолжение конфликта, все равно что держать двух собак, которые постоянно враждуют друг с другом за право занять место вожака. Сидя у себя в гардеробной перед пылающим камином, Горман долго размышлял, кого же из них оставить. Его выбор должен основываться на объективных результатах тестов, но Горману трудно было сохранять объективность; он никак не мог забыть монстра из воспоминаний Мики — человек-телевизор с раздавленной птичкой в костлявом кулаке. Теперь каждый раз, глядя на себя в зеркало, Горман вместо собственного отражения видел какого-то отвратительного старика с головой-телевизором. И все из-за Мики Смита. Как можно иметь рядом с собой мальчика, которому снятся такие вещи? К тому же не следует забывать о сестре Мики, Элли. Девчонка едва не прикончила его. Конечно, Горман понимал, что это произошло помимо ее воли, Элли сама испугалась таящейся в ней силы. Однако до сих пор при воспоминании о ее пылающих ненавистью глазах Гормана бросало в дрожь. Так нужен ли ему еще один такой же смертельно опасный ребенок? Странные близнецы. Элли и Мика невероятно талантливы, но Горман не мог избавиться от неприятного чувства, что в них таится какая-то скрытая угроза. Они вторгаются даже в его собственные сны. Человек-телевизор на безлюдной парковке, вылезающие из-под земли щупальца кровожадных растений — нет, его старое сердце не выдержит такого кошмара. Горман остановившимся взглядом смотрел на пляшущее в камине пламя. Нет, решил он, хотя результаты тестов Мики Смита во многом превосходят результаты всех остальных, последним победителем соревнования, последним, кого он выберет, будет Рубен Снайт.

И тут Мэл Горман посмотрел на Рубена Снайта. До чего же неприятный ребенок! В наступившей тишине Рубен в упор смотрел на Гормана. На лице мальчишки играла высокомерно-пренебрежительная улыбка, сжатые кулаки лежали на белой скатерти, он как будто угрожал Горману, требуя, чтобы тот назвал его имя. «Смахивает на крысу», — подумал Горман. Нос слишком длинный и острый, кожа слишком белая, как будто в жилах у парня вместо крови течет молоко. Нет, не молоко, а какая-то иная, гораздо более опасная жид кость, вроде яда, точно — густой, липкий змеиный яд. В противоположность Рубену Мика Смит, сидевший в самом дальнем конце стола, выглядел спокойным, скромным и крайне благоразумным ребенком.

Что же делать? Возможно, он слишком близко принял к сердцу фантазии Мики? В конце концов, это всего лишь детские сны. Не были ли его собственные страхи результатом усталости и недомогания? Горман помнил, что сказали ему ученые: Мика сообразительный, хорошо обучаемый ребенок, и, главное, гораздо лучше поддается контролю, чем его сестра. Его можно контролировать…

Сердце Гормана на мгновение замерло, затем снова пустилось вскачь. Все присутствующие затаили дыхание; повисшая в зале тишина превратилась в молчание смертников, ждущих оглашения приговора.

— И, наконец, последний победитель нашего соревнования, — медленно произнес Горман, — Мика Смит!

Мике удалось преодолеть охватившую его слабость — результат напряженного ожидания, сменившегося чувством невероятного облегчения, — и подняться на ноги. Он догадывался, какая дилемма стояла перед Горманом, и понимал, что выбор в его пользу был сделан в последнее мгновение, в эти долгие и страшные минуты раздумий.

— Мика? — грозным голосом произнес Рубен, поднимаясь из-за стола. — Мика Смит? Вы выбрали Мику вместо меня?!

— Сядь, Рубен, — велел Горман.

— НЕТ! — заорал Рубен. Он сделал шаг назад и налетел на стул, тяжелый дубовый стул с грохотом опрокинулся на пол. Перекошенное лицо Рубена, освещенное пляшущим в камине огнем, стало похоже на дьявольскую маску.

— Рубен, — ледяным голосом повторил Горман, — держи себя в руках или ты горько пожалеешь. Обещаю, ты тоже не уйдешь отсюда без награды.

Рубен побагровел.

— И что это за награда? Набор столовых приборов с логотипом КОРДа? Или вы всучите мне свой утешительный приз вроде розового леденца на палочке? Вы ведь до последней минуты не были уверены, кого выбрать, верно? Сначала вы выбрали меня, но потом изменили свое решение! Вы ошиблись, сэр, и вы прекрасно знаете это!

— Да как ты смеешь, щенок! — взревел Горман. — Кто дал тебе право обсуждать мои решения? — Он попятился, стараясь не смотреть в горящие ненавистью глаза мальчишки. — Сядь немедленно, или я прикажу вывести тебя из зала.

— НЕТ! — завизжал Рубен. — Я вам не сопливый ребенок! Вы не смеете так поступать со мной! Немедленно измените свое решение или вы горько пожалеете!

Окаменевшие от ужаса дети и взрослые смотрели, как ноги Рубена оторвались от пола — он медленно поднялся в воздух и завис над столом. Дети видели розоватое, похожее на туман, свечение вокруг тела Рубена; свет разгорался все ярче, одновременно приобретая багровый оттенок. Глаза Рубена налились кровью, из них, словно стрелы, во все стороны расходились острые лучи. Вид Рубена был настолько ужасен, что по сравнению с ним сидевшие за столом телеголовастики казались добрыми бабушками и дедушками — они вжались в спинки кресел, когда горящий взгляд Рубена уперся в их стол. Иман закричала и отскочила в сторону — мимо ее лица просвистела вилка, едва не угодившая ей в глаз. Затем вся посуда, которая была на столе, бокалы, графины, тарелки взвились в воздух и в безумном вихре закружились по залу. Бокалы ударялись друг о друга и разлетались на тысячи осколков; ножи, со свистом рассекая воздух, летели в лица, шеи и спины стоящих внизу людей.