Книга Один коп, одна рука, один сын - Аманда Линд

Устало вздохнув, она похлопала себя по округлившимся бедрам. Ну-ну, небольшой целлюлит, мы с тобой договоримся.

И заснула, прижав к груди сопящую Бэлль, свою самую легкую ношу.

— Она хорошенькая!

Фрэнси, уже начав просыпаться, так сильно вздрогнула, что Бэлль скатилась на пол, но, как ни странно, не заплакала, а только с любопытством смотрела на незваного гостя.

— Как ты вошел? — спросила Фрэнси и вскочила.

Она не испугалась, а удивилась.

— Дорогу показал твой сын, — ответил Зак, уютно устроившийся в кресле и уже полчаса наблюдавший за спавшими.

На улице царил мрак. Тяжелый, зимний.

Он пришел из тьмы, чтобы она поняла. Он не хотел больше жить с этим один и считал: она не знает, и это несправедливо. У них было нечто общее, одно на двоих. Наследство.

— Как ты вошел? — снова спросила Фрэнси, подняла Бэлль с пола и села за письменный стол.

— Лаз, — ответил Зак, — который прорыл Адриан. Он хитрюга, но слишком доверяет женщинам.

— Что ты имеешь в виду?

Фрэнси выдвинула верхний ящик стола. Ее «глока» там не оказалось.

— Я пообещал Тее, что ее родителей поселят в шикарный реабилитационный центр, за который я заплачу, — объяснил Зак. — Я ей сказал, что их там вылечат. А она классная шпионка, правда?

— Ах ты, сволочь! — воскликнула Фрэнси и резко задвинула ящик стола. — Как ты можешь так использовать детей? А Адриан… ты что, не понимаешь, он…

Она замолчала, прижав к себе Бэлль.

— Прошу прощения за боль, причиненную твоему сыну, но за все надо платить, — ответил Зак.

Фрэнси презрительно фыркнула. Бэлль стала искать у нее грудь.

— Я пришел с миром, — сказал Зак и встал. Он держал в руке ее пистолет. — Но на всякий случай забрал вот это.

Фрэнси снова фыркнула. С миром, что за чушь!

Но так и застыла с открытым ртом, потому что Зак открыл окно и выбросил пистолет на улицу.

— Круто, — отреагировала она. — А откуда мне знать, что ты безоружен?

— Можешь меня обыскать, — предложил он, — в прошлый раз мне понравилось.

— Спасибо, нет. Придется поверить тебе на слово.

Зак сел.

— Не грустно вот так, в одиночестве, встречать Рождество? — поинтересовался он.

— Откуда ты знаешь, что… — хотела спросить Фрэнси, но замолчала на полуслове.

К него на губах была его фирменная улыбочка. Значит, он за ней следил. Господи, как она потеряла бдительность! А Тея, которой она поверила!.. Надо же было так опростоволоситься!

— Я не одна, — ответила Фрэнси. — У меня есть Бэлль. И мне гораздо больше нравится это, чем идиотские рождественские ужины с родней.

— У меня никакой родни не осталось, но я отлично понимаю, что ты имеешь в виду, — сказал Зак.

Наступила минутная пауза. Ни родителей, ни братьев, ни сестер? А жена? Подруга? Дети? Вдруг у Фрэнси разыгралось любопытство.

— Нет, — ответил он на ее вопрос, — никого.

— А ты бы хотел, что бы у тебя была семья? — спросила Фрэнси.

— Да. Женщины и дети, что может быть прекраснее?

В сказанном не было ни капли иронии, но Фрэнси все еще не верила.

— Как же ты тогда можешь использовать детей в качестве боевиков? — спросила она.

— Они меня любили, — ответил он. — Я стал для них отцом, которого ни у кого из них не было.

— Как трогательно. Ты травил их наркотой и учил убивать.

— Любовь я им тоже давал.

— А ты, случаем, не педофил?

— Ты же знаешь, что нет.

— Знаю?

— Ну, это-то ты обо мне знаешь.

— Я тебя вообще не знаю.

— Нет, знаешь. У нас гораздо больше общего, чем ты думаешь.

Он встал и начал беспокойно расхаживать по комнате. Фрэнси следила за ним взглядом, но тут почувствовала по запаху, что Бэлль испачкала подгузник.

— Извини, — сказала она, — мне нужно переодеть и покормить Бэлль.

— Конечно, — согласился Зак. — Тебе нужна помощь?

— Да нет… Спасибо, я сама.

Фрэнси пришла в замешательство. Какой он странный. Пару месяцев назад она бы с огромным удовольствием прострелила ему башку, а сейчас чуть не предложила ему поменять Бэлль подгузник, потому что до сих пор не очень любила эту часть родительских обязанностей.

Сначала она пошла в ванную, поменяла подгузник, а потом — на кухню и накормила дочь разогретой в микроволновке рисовой кашей.

— Это правда?

Опять Зак. Он совершенно неслышно появился на кухне.

— Что? — спросила Фрэнси.

— Что смысл жизни — в детях?

— Все не так просто.

— Да?

— Да.

Зак сел за кухонный стол и стал смотреть на Бэлль. Он устало ей улыбнулся, и она в ответ улыбнулась ему.

— Я думаю, что смысл жизни в том, чтобы в полной мере насладиться тем, что она может предложить, — объяснила Фрэнси, — и это могут быть дети. Это может быть близкий человек. Это могут быть власть и богатство. Или одиночество, если ты сам его выбрал. Если человеку плохо наедине с самим собой, то ему не светят и другие удовольствия этой жизни.

— Какая стройная жизненная философия, — сказал Зак.

— Может быть. Во всяком случае, я так думала всегда, сколько себя помню. Я не ведусь на болтовню о том, что нужно дарить любовь другим, что нельзя быть эгоистом. Сначала накорми себя, а уж потом других.

— Но многие говорят, что, отдавая, они получают так много, что любят себя именно благодаря тому, что отдают.

— Я не претендую на истину в последней инстанции. Я права, они тоже правы.

— А если человек получает удовольствие от того, что приносит вред другим? Или себе самому?

— Мучить других или себя — это не входит в мой список удовольствий. Если кто-то считает, что это приятно, значит, у него не все дома. Но опять же, это я так считаю.

— В твоей философии немало слабых мест.

— Знаю.

— Похоже, тебя это мало беспокоит.

— Да.

— Я думал, ты перфекционистка.

Фрэнси улыбнулась и стала вытирать лицо Бэлль, измазанное кашей.

— Чего-нибудь хочешь? — спросила она Зака. — Кофе или…

— Вообще-то я голоден, — ответил Зак, — целый день так нервничал, что не мог есть.

— Нервничал? Перед встречей со мной?

— Да, а что тут странного? В прошлый раз ты хотела меня убить.