Книга Перо Демиурга. Том II - Евгений И. Астахов

Moreno.

[4] Художник — Tyler Edlin.

[5] Художник — Cedric Deffrasnes.

[6] Fatboy Slim — Push The Tempo.

[7] Флик-фляк — акробатический элемент; переворот прыжком назад прогнувшись с промежуточной опорой на руки.

[8] Художник — Cedric Deffrasnes.

[9] Художник — Kyle Cornelius.

[10] Художник — Magali Villeneuve.

[11] Художник — Luca Mosqa.

[12] Художник — Michael DeAngelo.

[13] Художник — Sergio K.

[14] Художник — Forrest Imel.

[15] Хирд — монолитный боевой порядок дворфов.

[16] Гидравлический разры́в пласта́ (ГРП, англ. hydraulic fracturing), или фрекинг (fracking), — один из методов увеличения добычи нефти. В пласте создаётся трещина посредством закачки в скважину с помощью мощных насосов жидкости разрыва (гель, в некоторых случаях вода, либо кислота). Это обеспечивает приток добываемого флюида (газ, вода, конденсат, нефть либо их смесь) к забою скважины.

[17] Художник — Shane Valentine.

[18] Художник — YorsyH.

Интерлюдия

I wear this crown of thorns

Upon my liar's chair

Full of broken thoughts

I cannot repair

Beneath the stains of time

The feelings disappear

You are someone else

I am still right here

What have I become

My sweetest friend?

Everyone I know

Goes away in the end

And you could have it all

My empire of dirt

I will let you down

I will make you hurt[1]

Седрик Харт по прозвищу Василиск метался во сне.

Перед его глазами проплывали картины медленных похоронных процессий. Вслед за мировым трауром в каждой стране прошло прощание с миллионами погибших людей. Зрелище настолько же тягостное, насколько фальшивое, как считал Седрик. В этом жесте беспомощности со стороны государств он видел попытку вернуть себе контроль и направить эмоции толпы в нужное русло.

Ведь найти преступников правительства так и не смогли. Не смогли никого бросить на пол в зале суда и ткнуть в него пальцем: «Вот он! Этот ублюдок виноват! Тащите его на электрический стул!»

Вместо этого по телевизору крутились программы с психологической помощью и увещеваниями о важности принятия неизбежного. Помогали им в этом спикеры, коучи, гадалки, проповедники и шарлатаны всех мастей. Они купались во внимании и деньгах доверчивой паствы.

С подобающей случаю торжественностью новостные каналы освещали километровые процессии, в которых шагали родственники, держа большие фотографии убитых игроков. Бок о бок с ними двигалась национальная гвардия, взвалив себе на плечи гробы. Бесконечные ряды гробов. В каждом штате, в каждом городе, городишке и деревне в одно и то же время прошло шествие в качестве прощания с невинными жертвами Коллапса.

Президент нёс какую-то чушь по телевизору о том, что всем нужно сплотиться и протянуть руку помощи пострадавшим, но Харт со свойственным ему цинизмом видел в происходящем лишь дальнейшие попытки нажиться на чужом горе — на продаже антидепрессантов, на услугах психотерапевтов, на наркотиках и алкоголе, чей оборот вырос на 300 % за прошедшее время.

Василиск отгородился ледяной стеной от любых эмоций, не желая пропускать их через себя. Лишь ещё одна катастрофа, в которой сильный сожрал слабого, а потом покровительственно похлопал семейку слабого по плечу, предлагая им смириться. Утереться. Проглотить и не морщиться.

По крайней мере так он считал, иронизируя со злостью над новостными репортажами, пока ему не позвонила Николь. Крошка Никки.

Его сестра.

Он не общался с ней уже много лет. С тех самых пор, как умер отец, а Седрик вернулся из армии и занялся тем, что умел лучше всего — убивать. Никки не была идиоткой и прекрасно понимала, что проявления обеспеченной жизни её брата — автомобиль, квартира и загородный дом не могли быть получены законным путём. Она кричала яростно и громко, требуя, чтобы Седрик забыл её номер и не окунал тех, кто его любит, в эту грязь.

Поэтому он забыл.

Продолжал приглядывать за ней, но держался на расстоянии.

Когда на телефоне высветилось её имя, Василиск вздрогнул, потому что звонок не сулил ничего хорошего. Он даже не предполагал насколько.

Никки рыдала, икала и выла в полнейшей истерике. В Коллапсе она потеряла и мужа, и сына. Их объединял общий досуг и любовь к той игрушке, в которой погибли миллионы.

Слушая свою сестру, с которой не общался слишком долго, Харт чувствовал, как сжимается от боли сердце. Он ненавидел это ощущение беспомощности и душевной агонии, выворачивающей наизнанку. Именно от подобных эмоций пытался отгородиться всю свою жизнь.

Результатом этого звонка стало участие самого Василиска в похоронной процессии. Он шёл сбоку от Никки, поддерживая её за руку, и смотрел на несметную толпу таких же жертв, как его сестрёнка. Все они выглядели так, будто из них вырвали душу. Сколько из них сопьётся, объестся таблетками или однажды шагнёт на карниз? Седрик видел не людей, но будущие некрологи. Страницы за страницами.

Именно эти картины являлись к нему во снах вот уже который день. Наёмный убийца не находил покоя во время отдыха. Даже мысли о грядущих огромных отступных не могли развеять его мрачные думы в дневные часы.

Решетов легко поддался на шантаж и не пытался торговаться. Оставалось лишь получить своё вознаграждение за молчание и уйти на покой. Обмен предсмертной записки на чемоданчик с наличкой должен был произойти уже через 36 часов.

Однако вместо приятных мыслей о скорой безбедной жизни перед глазами Седрика представали люди с мёртвыми лицами. Вновь и вновь. Они молча шли с чужими портретами, а за ними следовали гробы. И каждое лицо на фотографии бросало беззвучное обвинение в адрес Василиска.

«Ты причастен к этому».

«Наша кровь и на твоих руках».

«Ты мог бы открыть правду».

Похожие слова читались на лице Никки и светловолосого подростка на фотографии в её руках. Племянника, с которым он так и не познакомился. И теперь уже не сможет.

Рядом с одним из гробов шагал какой-то азиат с тёмными пятнами на лице. Он не спускал немигающего взгляда с Харта и молчал. Просто смотрел ему в душу и молчал. Василиск не помнил его на том шествии, но разве можно было всех упомнить?

Проснулся мужчина в холодном поту, запутавшись в простыни. Детали сна никак не желали уходить.

Что-то кололо Седрика изнутри, и с мрачным весельем он отметил, что это похоже на зарождающуюся совесть. Вещь не просто вредную в его профессии, а смертельно опасную.

Проклиная последними словами и себя, и Решетова, и весь этот блядский безумный мир, наёмный убийца отыскал телефон анонимной горячей линии. Долго смотрел на