Книга Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели - Василий Звягинцев

Ростокин, до этого с интересом слушавший пикировку Кирсанова с Воронцовым, нашел повод вмешаться. Он только позавчера пришел с Белли на «Изумруде» в Мозамбик, многих подробностей не знал.

— Сколько, ты сказал, они на связь не выходят?

— Третья неделя пошла…

— Ни по каким каналам? — Игорь имел в виду, что, кроме обычной коротковолновой, имеется еще и прямая связь роботов с собственным коммутатором, при необходимости объединяющим их псевдомозги в общую систему.

— Ни по каким…

— Тогда беспокоиться стоит в единственном случае — они снова вышли из времени. Добровольно или нет — вопрос. В любом другом — с ребятами могло случиться что угодно: убиты, в плену и так далее, но с роботами — нет. Раздавленные танком, что тоже исключается, за отсутствием здесь танков и по причине хорошо развитого инстинкта самосохранения и особой подвижности наших механических помощников, даже в непосредственной близости от ядерного взрыва информационные или тревожные сигналы они подавать все равно будут.

Ростокин был человеком из будущего и моментами соображал быстрее предка.

— Готов согласиться, — кивнул Воронцов, — но разве от этого легче? К тому же могу предложить свой вариант, пооптимистичнее, что ли. Возможно ведь, что там, куда они намеревались проникнуть, особые условия прохождения радиоволн. Или вообще нет никаких условий…

— В мировую войну мы получали письма из дома раз в месяц, в Гражданскую — вообще не получали, — утомленный бессмысленным, на его взгляд, разговором, сказал Сугорин. — Что из этого? Если у вас есть желание — давайте прямо сейчас двинемся на поиски. Здесь нас ничего особенно не держит. А то — попробуйте поискать товарищей другими доступными вам способами.

— Да уж давайте еще немного подождем, — ответил Воронцов. — С неделю, например. Это ничего не меняет. А ты, Павел, езжай в свой Кейптаун. Завидую я тебе, честно сказать…

— А уж как я вам, — не преминул ответить Кирсанов.

— Добираться как думаешь? — уже серьезно спросил Воронцов. — Неужто по железке и через тылы наступающих войск?

— Зачем так усложнять, господин адмирал? Небось не откажете на «Призраке» меня подбросить, куда нужно? Не Гражданская война, в самом деле, и я не подполковник Рощин, через махновские края пробираться. То есть пробрался бы, речи нет, но есть и поудобнее способы.

— Не сомневаюсь, Павел Васильевич. Вы и на Марс полетели бы, как герои упомянутого вами графа Толстого, — ответил с уважительной улыбкой Воронцов. — Законный хозяин на яхте отсутствует, но я думаю, сложностей от этого не будет. «Капитан Ларсен», знающий «Призрак» от киля до клотика, на месте, команда тоже, а Владимир на всякий случай сходит обеспечивающим[99].

— Значит, завтра к вечеру и отправимся…

Эльснера с Давыдовым Кирсанов разыскал в ресторанчике, удобно прилепившемся у склона обращенного к морю холма. Открытая веранда со столиками вокруг мощенного плоским камнем дворика, посередине которого росло единственное, но зато неохватное дерево. Сикомора, наверное. Далеко внизу с гулом разбивался о прибрежные рифы бесконечный и вечный океан.

В очередной раз отвоевав свое и получив положенные «боевые», штабс-капитаны пили местное вино, закусывая дарами моря. Им было хорошо, издалека видно. Неизвестно который раз выжившие, чего никакая теория вероятностей не допускала (не может нормальный человек семь-восемь лет ходить в штыковые и прочие атаки, глотать ядовитые газы, выкарабкиваться из заваленных германскими «чемоданами»[100]окопов, выздоравливать от брюшного и сыпного тифа без всякого пенициллина), молодые еще мужчины беспечно веселились.

Со стороны Мадагаскара по небу надвигались низкие черные тучи, сулящие ливень и грозу. Но и они не пугали. Никакой шторм на такую высоту не достанет, а от дождя и урагана можно укрыться внутри здания, сложенного из местного камня. Португальцы — люди понимающие. Если за сто лет такое строение не снесло штормами, так и сейчас обойдется.

Кирсанов выбрал этих офицеров, зная их уже пять лет, еще и потому, что к разгулу они были не склонны. Вернулись с поля смерти, и пожалуйста, винцом балуются, никакой водки гранеными стаканами.

— Не помешаю, господа? — спросил Павел Васильевич, делая тростью приветственный жест. Как маршал своим жезлом.

— Как же вы помешать можете? — весело блеснул зубами Давыдов. — Это разве мы вам…

Полковник подвинул стул, прислонил к нему трость, снял шляпу. Щелчком пальцев дал знак лакею.

— Не надоело, кстати?

— Что именно? — осведомился обстоятельный Эльснер.

— Да Ваньку вот так валять, Павел Карлович? Пора бы уже в возраст войти, сообразить, что некоторые шутки от частого повторения много проигрывают в остроумии…

— Да оно конечно, — вздохнул Давыдов, — а от некоторых привычек как ни старайся, никуда не денешься…

— Ну вот, чтобы вам немного помочь — имею предложение…

Официант принес Кирсанову бутылку местного вина, мало уступающего произведенному на Иберийском полуострове.

Он сделал совсем маленький глоток, с видом истинного знатока прищелкнул языком.

— А тросточка у вас, Павел Васильевич, непременно с отравленным острием и пружинкой? — тем же невинным тоном спросил Давыдов.

— Какая банальность, Никита Полиевктович. — Жандарм тщательно выговорил сложное отчество. — Всего лишь шесть патронов калибра одиннадцать — сорок пять. Еще вопросы есть?

Вопросов не возникло. Тон полковника к ним не располагал. Все ж таки они были не более чем поручиками военного времени, а он — кадровым ротмистром довоенного. Для понимающих людей это имеет большое значение. Что бы они о себе ни воображали.

Кирсанов закурил папиросу, и это тоже было не совсем обычно. С самого Стамбула его считали человеком некурящим и непьющим.

— О предложении — поподробнее, — полюбовавшись выпускаемыми жандармом кольцами дыма (очень умело), сказал Эльснер.

— Вы себя в близкой перспективе как видите? — вопросом на вопрос ответил Кирсанов. — Уж простите, давненько знаю вашего брата. С самого четырнадцатого года. При всех талантах даже до батальонных командиров недотянули. Что при царской власти, что при новой. Не прав? Вы и под Гумбиненом такие же были. С лихостью помереть — пожалуйста! Головой подумать — уже труднее. Нет?

— Допустим, не нужна нам любая перспектива, — с долей агрессии ответил Давыдов, в то время как Эльснер слегка задумался. Немец, одно слово. — Вот сидим здесь, выпиваем, разговариваем, а что завтра будет — абсолютно наплевать!