Книга Зов пустельги - Айя Сафина

И пытаясь собрать в голове хоть какое-то логическое объяснение произошедшему, Арна все больше посещала еще одна странная мысль, такая же необъяснимая, как и исчезнувшая загадочным образом рана. Арн вдруг начал испытывать страх. Хотя он был матерым солдатом, родившимся в потомственной военной семье. Его дед участвовал в гражданской войне на Балтийском море, отец – служил в движении сопротивления немецким оккупантам в Норвегии, а сам он немало лет провел в разведке в горячих точках. Босс высоко ценил опыт Арна в военном деле, и очень часто повторял фразу:

– Слушай свое чутье, Арн. В моменты глубоких сомнений именно оно подскажет верный путь.

Босс нарочито подчеркивал, что чутье Арна, такое же, как и у босса – это отнюдь не страх или трусость. Это совокупность грандиозных мысленных процессов, происходящих в бессознательной форме где-то очень глубоко в мозгу, там, откуда сознание не может их извлечь по собственному желанию. И порой эти процессы приходят к непонятному нам умозаключению, логика которого нам не ясна, но это вовсе не значит, что ее нет.

– Интуиция, Арн, это не что-то чужое, ниспосланное на нас неизвестными силами сверху. Интуиция – это ты сам со всем своим опытом, знаниями и методами мышления. А потому слушай себя.

И сейчас Арн так и делал. Он пытался найти обоснование тому, что его чутье базируется не на страхах перед неизвестной чертовщиной, что он пережил, а на его собственном военном мастерстве. И чутье это твердило, что случится нечто серьезное. Грядут какие-то значимые события, которые поставят под удар всю их кампанию по свержению Эрика Манна. Эти чертовы глаза, наполненные ядовитым серебром, словно твердили сквозь время:

«Берегись!»

– Короче, я не знаю, что с тобой происходит, но ты ни черта не помогаешь сейчас с делами! Поставки Карлика увеличились! Нам нужно больше людей для его продажи! Я думаю, пришло время заключать сделки с более крупными бандами! По моим подсчетам, если все сложится удачно, то уже к весне продажи увеличатся втрое! Мы начнем срубать нехилые куши!

Арн слушал Карима в пол уха. Этот азиат думает только о деньгах и дальше носа ничего не видит. Он до сих пор не просек, что главное для босса не распространение наркотика, а кое-что другое. Гораздо более значимое, чем просто деньги!

Карим продолжал бубнить что-то о том, как доволен будет босс, узнав об увеличении спроса на Карлик, ему бы только дозвониться до него. А сам Арн думал о том, как бы объяснить боссу разумными словами то, что произошло с ним на берегу, то, что он увидел и почувствовал там. Как донести до него то, что подносит ему его же чутье – ощущение того, что тут творится что-то неладное?

Потому что Арн знает, что босс не ответит на звонок по защищенной линии военного спутникового телефона. Потому что Арн уже написал сообщение на личный телефон босса, который он мог использовать только в крайних случаях.

И сообщение это содержало всего одно слово: «Приезжай».

***

Ее плечи онемели, а дыхание сбилось из-за страха, окутавшего пространство вокруг, она почти осязала его. Этот страх принадлежал ей.

Она снова привязана к кровати, как тогда в больнице. Неужели она опять вернулась туда? Это невозможно! Только не туда! Не в эту ядовитую клетку!

– Не бойся, – прозвучал знакомый басовитый холодный голос.

И в этом сне, как и прежде, Нина не видит его лица. Он стоит возле кровати, но в темноте проступает лишь его силуэт. Высокий, как всегда в черном костюме. Нина впервые видит его ладони, и на безымянном пальце во мгле сверкает золотой перстень с неразборчивой надписью.

Он делает шаг к Нине, и ее сердце тут же реагирует быстрой дробью на его приближение. Она чувствует, что с ним к ней подступает неведомая опасность.

– Не бойся, – повторяет его голос.

И Нина повинуется, сама не понимая почему. Она успокаивается и позволяет ему подойти еще ближе.

– Развяжи меня, – просит Нина.

Он склоняет голову набок, словно высчитывает что-то в уме.

– Я не могу. Это неизбежно, – отвечает он.

Он медленно приседает. Нина чувствует, как прогибается кровать сбоку, но он все также находится во тьме. Ей никак не удается разглядеть его лицо.

Мужская рука с блестящим золотым перстнем тянется к ее бедрам. Снова сковывает страх так, что она едва может дышать.

Но он водит рукой в нескольких сантиметрах от ее тела, не прикасаясь к Нине. Его рука продвигается наверх над животом, над бешено вздымающейся грудной клеткой, проходит в опасной близости от лица и тянется выше к веревке, которыми связаны ее запястья.

– Видишь? – спрашивает он. – Ты сама отдала его мне.

Нина поднимает взгляд к изголовью кровати и видит, что руки ее связаны вовсе не веревкой и не больничными кожаными ремнями.

Руки Нины привязаны к кровати ее потерянным шарфом в черно-красную полоску.