Книга Старый колодец. Книга воспоминаний - Борис Бернштейн

…В главной гостинице державы — «Россия» — не нашлось пишущей машинки с русским шрифтом, пришлось писать от руки.

Утром машинистка Союза художников сделала мне замечание по стилистике: в Центральный Комитет, учила она, пишут официально, строго и торжественно, а вы тут как роман написали.

О. И. просил оставить текст в Союзе, ему доставят, а завтра позвонить ему — «обсудим», пообещал он.

Я долго ждал обещанного обсуждения: эти сутки уходили в вечность на редкость неторопливо. Наконец — утро. Можно звонить.

— Спасибо, Б. М., — сказал О. И. — Большое спасибо. Спасибо вам большое, Б. М., большое вам спасибо… Вам спасибо большое.

Я запомнил текст телефонного обсуждения со стенографической точностью и воспроизвожу его дословно, целиком, без купюр — ввиду его исторической ценности.

Гипотеза относительно О. И.

О. И. боялся неопределенного будущего.

О. И. знал, что в Эстонии дальше, чем где‑либо еще во вверенной ему стране, отошли от святых принципов партийности, народности и реализма.

О. И. понимал, что в его отчете о проверке этот отход должен быть отмечен и осужден.

О. И. понимал, что осуждение может обернуться против него же, так как за здоровое развитие изобразительного искусства в конечном счете отвечает он.

Долгое — едва ли не полгода — балансирование между одинаково опасными решениями означает, что и в самом Центральном Комитете, подумать только, можно было трудиться нерадиво, затягивать дело, уклоняться и вилять. Но не бесконечно же! И вот тут, в канун Сильвестра, судьба посылает невероятную версию, которая позволяет изобразить эстонский вариант в идиотском, но доктринально правильном, а потому относительно благоприятном, тактически интересном свете! Постольку, поскольку правда, собственно, никому не нужна.

Это предположительная реконструкция.

Реальная история такова, что меч не пал. Либо, если и пал, то плашмя, без последствий. Причины амортизации темны, ответы надо искать в архивах, да и там не все найдешь…

Нет, правда, жизнь никак не делится на два (три, четыре, пять…) без остатка. Если хотите без остатка, то для искомого результата есть только два абсурдных делителя — единица и ноль.

1997

Моисей Бернштейн, 1910–е гг. Фотография к удостоверению на право быть учителем

Одесса. Бебеля, 12. Арх. С. Прохаска

Еврабмол. Во втором ряду в центре М. Б. Бернштейн, слева от него Е. С. Гликсберг, справа А. Гильгур; в третьем ряду между М. Б. и Е. Г. — М. Я. Басок; в предпоследнем ряду четвертый справа — Абрам Борисович Бернштейн

Зародыш школы Столярского — Студия для одаренных детей при Одесской Консерватории, 1933 г. В центре П. С. Столярский, слева от него Александр Лазаревич Коган, преподаватель теории музыки, справа проф. Мария Митрофановна Старкова. В первом ряду пятая справа Песя Папиашвили. В четвертом ряду первая справа Миля Брейтман, концертмейстер в классе П. Столярского, рядом с ней Марк Зингер. В последнем ряду шестая справа Фрида Приблуда, слева от нее через одного Дима Тасин, за ним Кадик (Оскар) Фельцман, на фоне окна Алик Рубинштейн, сын Б. М. Рейнгбальд

Одесса. Школа им. проф. П. Столярского. Арх. Ф. Троупянский с группой. 1939 г. (восстановлена после войны)

Школа Столярского. 1940 г. Дети слушают музыку. Слева в глубине Шурик Абрамович, в первом ряду слева направо: Лиля Фишман, Рита Фишман, Фрида Приблуда, Ира Сигал, Муся Щервинская…

Фрида Приблуда. Одесса, 1941

Б. Бернштейн с родителями — Эсфирью Григорьевной и Моисеем Борисовичем. Рубцовск, ноябрь 1945

Б. Бернштейн. Одесса, 1941

Моисей Бернштейн. Ок. 1970

Начальник ансамбля песни и пляски 43–й армии капитан Чемезов Иван Иванович. Щецинек, 1946

Фрида Бернштейн. Ленинград, 1950

Б. Бернштейн. Щецннек, 1946

Жозефина Бельфанд. Ок. 1950

Портрет H. Н. Пунина. Худ. Н. Лапшин. (Местонахождение неизвестно)