Книга Лонгборн. "Гордость и предубеждение". Из жизни слуг - Джо Бейкер

Все эти соображения миссис Хилл изложила Саре в то же утро за завтраком – так, будто преподносила той подарок:

– Он очень, очень влюблен в тебя.

Полли, которая намазывала маслом кекс, застыла, переводя взгляд с экономки на служанку и обратно.

Мистер Хилл перестал жевать. Медленно сделал глоток.

– Лавка? – переспросил он.

– У него уже все подготовлено, мне кажется, – подтвердила Сара.

– У этого юноши своя лавка? – снова спросил мистер Хилл.

– Пока нет. Но будет. Я так понимаю, он уже говорил тебе об этом, Сара?

– Когда был здесь в прошлый приезд. Как раз перед тем, как вы запретили мне с ним видеться.

– Он уже и место приглядел, – сообщила миссис Хилл, предпочтя не расслышать последнюю реплику.

– Я забыла где.

– В Спиталфилдсе.

– Ну и названьице! – фыркнула Полли, состроив рожицу.

– Спитал. Как в слове «госпиталь».

– А-а-а.

– Он уж подкопил деньжат, – продолжала миссис Хилл.

– Неужели? – подал голос мистер Хилл с набитым ртом.

– Двенадцать фунтов! – Откинувшись, экономка сложила на животе руки и посмотрела на Сару так, будто этим определялось все. – Двенадцать фунтов, три шиллинга и шесть пенсов, если точно.

– Двенадцать фунтов, три шиллинга и шесть пенсов?

– А будет и того больше. К Благовещению – тогда-то он и собирается уволиться со службы у Бингли и начать собственное дело.

Мистер Хилл присвистнул, разбрызгав мокрые крошки.

Полли, посматривая на взволнованные лица, беззастенчиво принялась за второй кекс.

– У него есть в жизни цель, – сказала миссис Хилл. – Этот парень твердо знает, что ему нужно. У него есть двенадцать фунтов, три шиллинга и шесть пенсов, а нужна ему ты, Сара, милочка. – Миссис Хилл потянулась через весь стол, между чашками и тарелками, и взяла Сару за руку. – Пойми, у меня бы камень с души свалился, знай я, что ты так прекрасно устроена и живешь в свое удовольствие, ни в чем не нуждаясь. И еще, ты только подумай, Сара, жить своим домом, не быть на побегушках, не зависеть от чьей-то милости…

– Кроме милости мужа.

– Конечно, кроме милости твоего мужа.

Звякнул колокольчик. Они вздрогнули и разом посмотрели на него. Мистер Хилл утер рот и отодвинул стул. Миссис Хилл тоже поднялась, но он удержал ее, махнув рукой:

– Останьтесь здесь, миссис Хилл. Дайте себе еще немного отдыху.

Старческой неверной походкой он вышел из кухни, дверь за ним захлопнулась. Полли, на которую никто не обращал внимания, подвинула к себе сливовый джем.

Миссис Хилл обернулась к Саре:

– Милая моя, ты хотя бы подумай об этом. Это был бы такой… разумный… выход из положения.

«Разумный»! Снова оно, это колкое, неприятное слово. Миссис Хилл хотелось прополоскать после него рот.

Полли, запустив ложку в банку, с горкой зачерпнула полупрозрачной зеленовато-золотистой массы. Поспешно, чтобы не капнуть на стол, она подставила кекс, размазала по нему джем и, запихнув ложку в рот, тщательно облизала.

Сара скрестила руки, откинулась на спинку, словно отражение миссис Хилл.

– А вы бы, миссис Хилл? – спросила она. – Будь вы на моем месте? Вышли бы вы за него замуж, зная то, что знаете теперь, прожив такую нелегкую жизнь?

Миссис Хилл заколебалась было, но, поджав губы, кивнула:

– Да. Я бы вышла.

– Нет… – растерялась Сара. – Но… а как же…

– Любовь? – Миссис Хилл окинула взглядом огорченное, сосредоточенное лицо девушки. И солгала: – Ты удивишься, как мало она в конце концов значит.

– Не может быть. Вы меня обманываете.

– Он-то тебя любит. Разве этого мало? Да он будет с тебя пылинки сдувать. Человек он хороший, добрый.

– Но он не Джеймс.

Миссис Хилл прикрыла глаза, вздохнула и не стала больше уговаривать. Ее мальчик, Джеймс, родился и был потерян, нашелся и снова пропал, ее сокровище, которое она не сумела удержать, самое дорогое, что у нее было. Надежды, рожденные было в ее душе признаниями Птолемея, угасли окончательно и бесповоротно.

– Одну из вас уволят, – предупредила миссис Хилл. – Ты ведь это понимаешь, правда? Не можем мы жить вот так, как сейчас, всю жизнь. Скоро здесь перестанет хватать на всех работы.

Полли уплетала кекс со стекающим джемом и переводила взгляд с одной собеседницы на другую. Набрав полный рот, она с трудом переместила кусок за щеку:

– Правда, что ли?

Сара глянула на нее:

– Ты джемом перемазалась.

Полли рассеянно вытерла рот, проглотила:

– Тогда уж ты оставайся. Тебе нужно дожидаться Джеймса. А я могу поехать и наняться к Уикхемам.

– Нет, детка, не можешь.

– Тогда все и уладится.

– Не уладится.

Они еще долго сидели в тишине, каждая наедине со своими мыслями.

Глава 17

…Еще предстояло приучить его к своим шуткам, но… приниматься за это сейчас было еще слишком рискованно

Пакеты для Джейн и Элизабет теперь приходили почти ежедневно. Забирать их с почты поручили Полли и Саре, и, если удавалось, они ходили вдвоем. То были приятные, неспешные прогулки, девушки по пути любовались туманом, лежавшим в низинах, и тем, как ветер гонял осенние листья.

Часто в посылках оказывались ткани для приданого невестам – прекрасный шелк, муслин и бархат, выписанные их матерью из Лондона. Две новые шляпки в нарядных коробках пришли от миссис Гардинер, заказавшей их, очевидно, у лондонской модистки. Впрочем, одна небольшая квадратная коробка, адресованная мисс Элизабет, прибыла прямо из Ноттингема. Оберточная бумага была вмиг сорвана, нетерпеливые пальцы подняли картонную крышку. Внутри лежала прелестная вуаль для шляпки из шелкового кружева с изящными фестонами по краю. Рисунок изображал падающие листья.

– От мистера Дарси, – сказала Элизабет.

Вуаль следовало тотчас же примерить, дело не терпело отлагательств. Тонкая папиросная бумага полетела на пол. Положив шляпку на кровать, Сара закрепила сверху кружево.

– А тяжелая-то какая, – заметила Сара, поднимая шляпку с вуалью и придерживая рукой ленты завязок.

– Добротная вещь легкой и не может быть.

Сара надела шляпку на Элизабет, опустила вуаль и расправила складки. Элизабет застыла.

– Очень красиво.

– Мистер Дарси очень щедр, – сказала Элизабет.

– Да, в самом деле.

Элизабет под вуалью показалась Саре чужой, далекой и холодной как лед. Должно быть, барышня и сама почувствовала то же, увидев свое отражение в зеркале – она выпрямилась и начала, комкая, приподнимать вуаль, но тут же прекратила, испугавшись, что изомнет кружева.