Книга Взлет и падение «красного Бонапарта». Трагическая судьба маршала Тухачевского - Елена Прудникова

И если предположить, что основной целью речи Сталина на Военном совете было – предотвратить выступление, то многое становится понятным. Никакая это не политика, – говорит он, – никакая не «военная партия», и вообще это не внутреннее явление, это шпионаж. А шпионская организация, в отличие от «военной партии», «военной оппозиции», не может быть большой. И говорит он так, словно бы дело уже закончено. А значит, новых арестов не будет…

А кроме того, такое обвинение вбивает клин между самими заговорщиками. Одни из них, более честные, чем прочие, для которых планы убийства Сталина мыслились как спасение Родины, должны были с отвращением отшатнуться от шпионов. Другие были бы озадачены, сбиты с толку. Третьи задумались о деньгах, которые арестованные наверняка получали за шпионаж, – и не делились. Нет, это был хороший ход…

Анализируя речь Сталина с этой точки зрения, можно заметить и кого он больше всего опасался. Большой кусок речи он посвятил персоне маршала Блюхера, командира Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армии, долго рассказывая, как заговорщики его «топили» и какой он на самом деле хороший, грубо вбивая клин между ним и арестованными. А ведь упорно ходили слухи о его сочувствии правой оппозиции, еще в начале 30-х годов шла информация, что Блюхер – сепаратист и в случае чего пойдет на отделение Дальнего Востока от СССР, да и состояние округа было такое, что слабонервным лучше не изучать.

Можно возразить, что сама «шпионская версия» – о том, что в верхушке Красной Армии сидело столько шпионов, – бредовая, и поверить в нее невозможно ни при каких обстоятельствах. Да, невозможно. Невозможно когда угодно, кроме 1937 года. Потому что меньше чем за год до заседания Военного совета произошло некое событие. А именно, в одной европейской стране практически вся военная верхушка в тесном контакте с германскими и итальянскими фашистами произвела попытку государственного переворота, вызвавшую гражданскую войну. Испанские события были у всех на памяти, у всех на слуху, и нет ничего естественнее, чем сделать вид, что ты поверил в то, что арестованные командармы пытались в СССР повторить то, что было проделано в Испании. Сталин так и говорит: «Хотели из СССР сделать вторую Испанию».

Этим объясняется и непонятное в других обстоятельствах волнение Сталина. Еще бы не волноваться – поверят ли те из присутствующих, которые участвовали в заговоре, тому, что он говорит, или же нет – было делом жизни и смерти.

Этим можно объяснить и тот факт, что суд был скороспелым, так что большинство западных газет тут же заговорили об инсценировке. Не до того, право… Важно было не установить в ходе судебного заседания истину и даже не создать видимость процесса – важно было как можно скорее все закончить, расстрелять эту восьмерку и других арестованных, устранив угрозу их побега или освобождения, и нанести тем самым заговорщикам удар, от которого они не смогут сразу оправиться – и, опять же, выиграть время. Штатских заговорщиков допрашивали значительно дольше – еще почти целый год…

Июнь 1937 года

4 июня. Определен состав судей для судебного процесса по «делу о военном заговоре». Их имена:

Я. И. Алкснис, командарм 2-го ранга, зам. наркома СССР, начальник военно-воздушных сил РККА;

И. П. Белов, командарм 1-го ранга, командующий войсками Белорусского военного округа;

В. К. Блюхер, маршал, командующий войсками ОКДВА;

С. М. Буденный, маршал, командующий войсками Московского военного округа;

В. И. Горячев, командир 6-го кавалерийского казачьего корпуса из БВО;

П. Е. Дыбенко, командарм 2-го ранга, командующий войсками Ленинградского военного округа;

Н. Д. Каширин, командарм 2-го ранга, командующий войсками Северо-Кавказского военного округа;

Б. М. Шапошников, командарм 1-го ранга, назначенный в мае 1937 года начальником Генштаба.

(Из них четверо вскоре будут расстреляны, Блюхер умрет в тюрьме[53], Каширин покончит с собой. В живых останутся лишь Буденный и Шапошников.)

5 июня. Отобраны восемь подсудимых для открытого процесса: Тухачевский, Якир, Корк, Уборевич, Эйдеман, Фельдман, Примаков и Путна. Индивидуальные уголовно-следственные дела на них объединены в одно групповое дело.

7 июня. Отпечатан окончательный текст обвинительного заключения по делу. Постановлением Президиума ЦИК СССР утверждены запасными членами Верховного суда СССР Буденный, Шапошников, Белов, Каширин и Дыбенко.

7 июня. Предъявлено обвинение Примакову.

8 июня. Предъявлено обвинение Тухачевскому, Якиру, Уборевичу, Корку, Фельдману и Путне по статьям 58 – 1 «б», 58 – 3, 58 – 4, 58 – 6 и 59 – 9 Уголовного кодекса РСФСР (измена Родине, шпионаж, террор и т. п.).

9 июня. Прокурор СССР Вышинский и помощник Главного военного прокурора Субоцкий провели в присутствии следователей НКВД короткие допросы арестованных, заверив прокурорскими подписями достоверность показаний, данных арестованными на следствии в НКВД. В архиве Сталина находятся копии этих протоколов допроса. На протоколе допроса Тухачевского имеется надпись: «Т. Сталину. Ежов. 9 VI.1937 г.»

9 июня. Субоцкий объявил обвиняемым об окончании следствия.

Перед судом обвиняемым разрешили обратиться с последними покаянными заявлениями на имя Сталина и Ежова. Некоторые из них использовали эту возможность.

Из письма И. Якира:

«Родной, близкий тов. Сталин. Я смею к Вам обращаться, ибо я все сказал, все отдал и мне кажется, что я снова честный, преданный партии, государству, народу боец, каким я был многие годы. Вся моя сознательная жизнь прошла в самоотверженной честной работе на виду партии, ее руководителей – потом провал в кошмар, в непоправимый ужас предательства… Следствие закончено. Мне предъявлено обвинение в государственной измене, я признал свою вину, я полностью раскаялся. Я верю безгранично в правоту и целесообразность решения суда и правительства… Теперь я честен каждым своим словом, я умру со словами любви к Вам, партии и стране, с безграничной верой в победу коммунизма».

На заявлении Якира имеются следующие резолюции: «Мой архив Ст.»; «Подлец и проститутка. И. Ст.»; «Совершенно точное определение. К. Ворошилов»; «Молотов». «Мерзавцу, сволочи и б… одна кара – смертная казнь. Л. Каганович».

Тухачевский пощады не просил.

9 июня. Вышинский два раза был принят Сталиным. Во время второго посещения, состоявшегося поздно вечером, в 22 часа 45 минут, присутствовали Молотов и Ежов. Вышинский подписал обвинительное заключение по делу.

«В апреле – мае 1937 года органами НКВД был раскрыт и ликвидирован в г. Москве военно-троцкистский заговор, направленный на свержение советского правительства и захват власти, в целях восстановления в СССР власти помещиков и капиталистов и отрыва от СССР части территории в пользу Германии и Японии.