Книга Маршал Тухачевский. Мозаика разбитого зеркала - Наталия Шило

С конца 1980-х годов постепенное размывание устоев СССР, принявшее на определенном этапе обвальный характер, сопровождалось уничтожением идеологической надстройки Советского государства, в том числе официального взгляда на его историю, устоявшегося к концу 1970-х годов.

«Перестроечной» и «либеральной» наукой, но в первую очередь формировавшей общественное мнение политизированной публицистикой под вполне благовидным предлогом «развенчания мифов» и «восстановления истины» методично уничтожалось все, что так или иначе было связано с Советским Союзом. Энтузиазму либеральных публицистов по части ниспровержения могли бы позавидовать большевики образца 1917 года. На месте разрушенных идеологем создавались новые, замещающие.

Справедливость, однако, требует отметить – в те годы для объективного изучения прошлого делалось много бесспорно позитивного. Открылись труднодоступные ранее архивы. Стали публиковаться новые, неизвестные документы, исследоваться проблемы, в прошлом либо не рассматривавшиеся вовсе, либо изучавшиеся в строго заданном ключе. Академические дискуссии стали более свободными, выйдя за рамки жестких, заранее предустановленных идеологических рамок.

Либеральное «восстановление исторической справедливости» самым непосредственным образом затронуло Маршала Советского Союза М. Н. Тухачевского. Он оказался чрезвычайно удобен в качестве мученика, жертвы сталинских репрессий. Но поскольку в рамках либерального мировосприятия все, так или иначе связанное с большевиками и в целом с СССР, преподносилось скорее в негативном ключе, иногда по принципу «чем хуже, тем лучше», М. Н. Тухачевскому вменили в вину участие в подавлении Кронштадтского мятежа и Тамбовского восстания, хотя в советские времена эти сюжеты не только никогда не скрывались, но, наоборот, ставились ему в заслугу.

Впрочем, все современные претензии к М. Н. Тухачевскому по этим двум эпизодам его биографии, вне зависимости от того, из какого политического лагеря они раздаются, отличаются некоторой нелогичностью. Все 1990-е годы прошли на фоне резни на Северном Кавказе, которая продолжается до сих пор, – но подвергается осуждению быстро и эффективно проведенная КТО многолетней давности. Между тем нельзя одной рукой мочить в сортире, а другой – тем же самым возмущаться. Одной рукой реабилитировать участников Кронштадтского мятежа, другой – расстреливать собственный парламент. Однако бог с ними, с политиканами, имеющими «немножко беременную голову»…

Показательными в этом плане стали попытки авторов настоящей книги завязать отношения с московским «Мемориалом». В издаваемой им газете «30 октября» охотно приняли к публикации статью, посвященную 75-летию гибели маршала, и отказались брать материал по тамбовским газам как неформат. Мы полагали, что лишних людей у нас нет, но и лишних трупов нам не нужно. В «Мемориале», очевидно, посчитали как-то иначе.

В тех же 1990-х годах на почве «переоценки ценностей» в России появились свои неомонархисты, а также многочисленная когорта симпатизирующих Белому движению как несостоявшейся альтернативе. И те и другие упрекали М. Н. Тухачевского за большевистский выбор, поскольку воспринимали большевиков как нелегитимный режим и безусловное зло.

Приблизительно с начала нулевых в обществе обозначилась и постепенно стала проявляться все более отчетливо обратная тенденция, которую условно можно сравнить с «тоской по потерянному раю» – некоей полумифической великой державе. Главная причина этой тенденции лежит за пределами не только исторической науки, но и вообще прошлого, ибо коренится в настоящем и о настоящем говорит гораздо больше, нежели о прошлом. Острое разочарование в результатах внедряемой в 1990-х годах либеральной экономической модели и, как следствие, предложенных тогда же демократических ценностей и идеалов породило в обществе реакцию отторжения. Лейтмотив большинства нынешних ревизионистов «просоветского» направления – обида, которая сродни обиде ребенка, которому вместо обещанной конфетки дали подзатыльник. «Назад, в светлое прошлое!» – это реакция людей, ощутивших себя униженными и ограбленными, лишенными, по выражению Захара Прилепина, и космоса над головой, и твердой почвы под ногами.

На этом фоне в общественном сознании происходит постепенная реабилитация И. В. Сталина. Современная неосталинистская мифология, создаваемая и эксплуатируемая политиками и публицистами самой разной идеологической ориентации, строится на контрастном сравнении неких реальностей сегодняшнего дня с мифами о сталинском времени. Причем последнее представляется исключительно как эпоха успехов и подъема во всех сферах жизни. Правда, для того чтобы такая идеологема выглядела убедительно, репутацию «вождя народов» потребовалось отретушировать и отлакировать. Террор, ГУЛАГ, коллективизация, массовый голод, депортации целых народов, катастрофа начала Великой Отечественной и другие страницы отечественной истории сталинского периода, которые могут вызвать лишь горечь и боль, но никак не чувство гордости, либо преуменьшаются, либо оправдываются. Зато воспевается «эффективный менеджер», который модернизировал СССР и победил нацистскую Германию. При котором народ и партия строили великую страну, а чиновники якобы не воровали.