Книга Исповедь послушницы - Лора Бекитт

– Куда ты собрался, святой отец? Грабить нас? Проклятые испанцы! Сорвите с него крест – наверное, он стоит немало гульденов!

Рамон беспомощно оглянулся. Кучер замер в растерянности, не зная, что делать. Смертельно бледный викарий вжался в сиденье и закрыл глаза.

Внезапно Рамон почувствовал прилив энергии и ясно осознал, что сейчас не помогут ни увещевания, ни молитвы. Когда один из мужчин протянул руку к кресту, священник вырвал у кучера кнут и с размаху огрел наглеца.

Толпа разом всполошилась и загудела.

– Вздернуть его на столбе! Гляди, там для тебя еще есть местечко!

Рамон инстинктивно поднял взгляд и увидел висящего на столбе человека в сером одеянии инквизитора. Это было неслыханно! На его глазах разрушалось то, что невозможно разрушить. Инквизиция – владычица христианского мира! Никто никогда не осмеливался посягать на жизнь ее служителей!

– Пошли прочь! – в отчаянии закричал он. – Духовное лицо неподвластно человеческому суду!

В ответ раздался смех.

– Как бы не так!

Теперь к нему тянулось сразу несколько рук, кто-то достал веревку, и Рамон понял, что сейчас его повесят. Он вновь замахнулся кнутом, а после, внезапно нагнувшись, вырвал пистолет из рук какого-то бунтовщика и без колебаний выстрелил в толпу. Он попал в человека – тот страшно закричал и согнулся пополам, а потом упал. Сию же секунду Рамон перескочил на место кучера и хлестнул лошадей, направляя их прямо в толпу. Кони взвились на дыбы, а после бросились вскачь. Кто-то попал под колеса, раздались выстрелы, но ни один из них не задел Рамона.

Экипаж понесся по улицам. Рамон стоял, выпрямившись во весь рост, подол сутаны развевался, как мантия. Он убил человека, но не испытывал ни капли раскаяния. Эти люди могли смертельно обидеть Катарину!

Его сердце больно сжималось от страха за девушку. Рамон не помнил, как он домчался до женского монастыря, и не мог объяснить, почему никто не сумел его остановить.

К счастью, у него хватило ума подъехать к задним воротам, находившимся недалеко от хозяйственных построек обители. Спрыгнув на землю, он поспешил в монастырь, приказав кучеру и викарию дожидаться снаружи.

Рамон вошел в ворота и остановился. Он слышал крики, звон стекла и чувствовал запах гари. Где искать Катарину? Между постройками вилась неприметная тропинка. Рамон пошел по ней, мысленно моля Бога о помощи.

Катарина стояла в дальнем углу сада, прислонившись к каменной стене и закрыв глаза. Хотя она дрожала от страха, в ней крепла уверенность в том, что она поступила правильно, подчинившись не приказам, идущим извне, а своему внутреннему голосу. В этом ее убеждали доносящиеся из монастыря отчаянные женские крики, грохот и звон.

Внезапно Катарина услышала чьи-то шаги и быстро присела, затаившись в густых зарослях. Кто-то шел по саду и негромко повторял ее имя!

Девушка осторожно привстала и раздвинула ветви. Навстречу двигалась высокая фигура в длинном черном одеянии; на груди человека сверкала серебряная цепь с крестом. Рамон Монкада!

Катарина бросилась вперед, угодила прямо в его объятия и приникла к нему с такой силой, что он пошатнулся. Рамон с облегчением вздохнул – оттого что сумел ее найти, и еще больше – оттого что она была ему рада.

– Я пришел за вами, Катарина. У ворот ждет экипаж – я отвезу вас к вашему отцу, где вы будете в безопасности.

Катарина кивнула и пошла следом за ним.

– Нужно поискать Инес, – с тревогой произнесла она, бросив взгляд на монастырь.

Рамон покачал головой.

– Нет, Катарина, мы не будем искать Инес. Мне не справиться с толпой бунтовщиков. Придется положиться на волю Господа.

Им удалось пробраться к выходу окольными тропинками, и вскоре они оказались на улице.

Рамон оторопел: экипажа не было! На земле виднелись следы колес и копыт. Ни кучера, ни викария, ни лошадей!

– Ничего, – промолвил он, сжимая теплую, нежную руку Катарины в своей, – мы справимся.

Через час после того, как Рамон и Катарина покинули обитель, Эрнан Монкада ворвался на монастырский двор во главе вооруженного отряда. События развивались столь стремительно, что у него не хватило времени, чтобы вовремя прибыть в монастырь. В результате, когда Эрнан вошел в ворота обители, мятежники уже ушли, разрушив и разграбив все, что было можно разграбить и разрушить.

Он метался по галереям, залам и кельям, спрашивая у всех, кто попадался на пути, не знают ли они, где Катарина Торн. В одном из залов Эрнан столкнулся со светловолосой девушкой и схватил ее за руку.

– Вы Катарина?!

Бескровные губы послушницы шевельнулись, остекленевшие глаза налились слезами. Но она не произнесла ни слова.

– Успокойтесь, все в порядке, – мягко сказал Эрнан, выпуская ее руку. – Как вас зовут?

– Инес Вилье. А где Катарина?

– Именно это я и пытаюсь узнать.

Он отвел девушку к другим сестрам и оставил на их попечении. Когда они проходили по одной из галерей, Эрнан увидел на полу мертвую монахиню. Было ясно, что над ней надругались. Молодой человек с содроганием отвел взгляд.

Катарину никто не видел, ее не было среди других послушниц. Инес помнила, что они стояли рядом в храме, а потом подруга исчезла.

Эрнан Монкада покинул монастырь. Он не хотел задерживаться в обители, из оплота утешения и покоя превратившейся в место немыслимых человеческих страданий. Молодой испанец поклялся, что найдет Катарину и женится на ней, даже если с ней случилось самое страшное.

К полудню Катарина и Рамон оказались на одной из центральных площадей Амстердама. Здесь толпился народ; горожане были напуганы и так же, как они, искали спасения. Многие с надеждой повторяли, что войска уже у стен города.

Рамон то и дело спрашивал дорогу. Катарина молчала. В ее глазах затаилось выражение разочарования и надежды. Она не хотела, чтобы Рамон отыскал дом Пауля Торна, она желала бесконечно бродить по городу вдвоем, пусть даже подвергаясь смертельной опасности, и чтобы ее рука лежала в его руке. Собственно, Рамон хотел того же. Он знал, что, как только он доставит Катарину к отцу, а сам вернется в монастырь, все будет кончено. Его сердце ныло, обескровленное предчувствием грядущей потери. Привычная отрешенность Рамона растаяла, его нервы были напряжены, душу наполняла смесь решимости и растерянности.

– Сегодня я убил человека, – признался он, когда они с Катариной остановились передохнуть под каким-то навесом.

– Какого человека?

– Одного из бунтовщиков.

– Я охотно бы сделала то же самое! – в сердцах произнесла Катарина.

Рамон не успел ответить: вокруг раздались громкие, удивленные, испуганные крики. Они с Катариной отвлеклись и потому не сразу поняли, что случилось, а увидев, замерли в изумлении: навстречу двигалась вода; мутная, пенящаяся полоса приближалась, спешила, сбивая и подхватывая все, что оказывалось на ее пути.