Книга Рабин, он и в Африке Гут - Алексей Лютый

Не знаю, может быть, Сене с Жомовым просто не поверилось, что у сынов израилевых пищи может не быть, но встретили они это известие совершенно спокойно. Ваня даже хитро ухмыльнулся, поглядывая на Рабиновича. Дескать, ну-ну, какие еще сегодня сказки нам расскажете?.. Сеня, что вполне естественно, хотел этой ухмылочкой Жомова накормить, но весь начинающийся концерт испортил Андрюша.

– Это вы что, хотите сказать, что нам теперь придется ящерицами в дороге питаться и саксаул на закуску грызть? – завопил он. – Да ни за что на свете! В общем, делайте что хотите, но, пока меня продуктами не обеспечите, я с этого места не сойду. Ясно тебе, Рабинович?

– Жирное брюхо к разумению глухо, – усмехнулся в ответ мой хозяин. – И Попову там беда, где не лезет в рот еда… В общем, не урчи раньше желудка. Сейчас узнаем, в чем проблема. В конце концов, море рядом. Рыбой в дорогу запасемся.

Оказалось, что как раз с этим все не так-то просто. Кое-кто из переселенцев снасти рыболовные, конечно, захватил (мало ли что на новом месте жительства пригодиться может?!), но здесь толку от них не было практически никакого. Объясню, почему. Насколько я мог понять, опираясь на свое скудное знание географии, почерпнутое из «Клуба кинопутешественников», вчера мы сподобились перейти по дну Красное море. То есть его аналог в этом параллельном мире. Не знаю, то ли тут море было бракованное, то ли рыба в нем принципиально не ловилась, но выудить из воды что-то существенное, способное хотя бы одного человека досыта накормить, с берега не удавалось, а вот рыболовный сейнер, даже в миниатюре, построить было не из чего. То есть материал был – повозок, слава Полкану, хватало. Но вот хоть какой-нибудь завалявшейся смолы для пропитки лодок никто почему-то не додумался взять. Поэтому парочка наскоро сколоченных посудин, наплевав на людские чаяния, нагло затонула прямо в двух метрах от берега.

Отчаявшись дождаться осетров на завтрак, Андрюша, позабыв о своем трепетном отношении к рыбкам, попробовал даже поорать в воду, надеясь перепугать морских жителей и заставить их выброситься на берег. Но даже своим мощным баритоном Попов смог добиться только того, что какой-то нахальный краб выполз на мелководье и, посмотрев на криминалиста, покрутил клешней около головы. Дескать, дурак ты, Андрюша, и не лечишься. Впрочем, краб мог бы и без этих комментариев обойтись. Хотя бы цел остался. А так схватил его какой-то шустрый пасынок израилев и мигом засунул в котел. Причем сделал это так быстро, что Попову осталось лишь проводить печальными глазами свой утерянный завтрак.

Положение в лагере действительно становилось серьезным. Назревал бунт, и я предпочел держаться поближе к Рабиновичу. Не для того, чтобы за его спиной спрятаться! Меня-то аборигены все равно бы съесть не смогли. А вот на Сене зло бы выместили от души. Даже не посмотрели бы, что он в форме и при исполнении. Пришлось Рабиновича охранять. Все-таки он мой хозяин, причем единственный. Не дай бог, лишусь его, кот знает, в какие руки потом попаду.

Впрочем, беспокоился я зря. Моисей с Аароном до нашего появления в Египте такую себе рекламу умудрились среди еврейского населения сделать, что ни один черный пиар теперь поселенцев убедить не мог, что в их бедствии еще кто-нибудь, кроме патриархов, повинен. Нам даже сочувствовали все из-за того, что мы со старцами связались. Даже подкормить старались. Рабиновича, как обычно, – молодые девушки за красивые глаза. Попова – старые матроны. Видимо, Андрюша своим несчастным видом у них острый приступ материнского инстинкта вызывал. А Жомова взвод его верных бойцов продовольствием обеспечивал. О нас с Горынычем почему-то никто из аборигенов не подумал. Впрочем, мы от отсутствия внимания и не страдали. Ахтармерз, как вы помните, мог есть практически всю органику и некоторые неорганические соединения тоже, а я скромно столовался у всех трех ментов, поскольку знал, что друга они в беде не бросят.

В общем, худо-бедно, но до вечера мы еще дожили. С берега моря никто уходить не собирался, поскольку каждый из переселенцев надеялся хоть что-то себе на прокорм добыть. Когда к вечеру абсолютно все продукты, кроме материнского молока, закончились и общее урчание голодных желудков достигло апогея, сыны израилевы снова потянулись к шатру патриархов.

– Моисей, подлый трус, голова, как арбуз. Выходи! – завопил кто-то из аборигенов, когда толпа у бархана стала достаточно густой, чтобы скрыть кричавшего от пытливых взглядов охраны. – Выходи, обманщик и душегуб.

– В натуре, жрать давай. Заманил нас в пустыню, а теперь голодом уморить хочешь? Гибель целой нации на твоей же совести будет. Тебя бог не простит! – раздались из толпы крики в поддержку неизвестного зачинщика беспорядков. – Смотри, назад вернемся, тебе же хуже будет. Нас фараон не тронет, а вот для тебя местечко на осиновом колу припасет!

– Г-г-г… – заблеял патриарх, выходя из шатра. Толпа завопила и рванулась вперед. Пришлось нам вмешаться. Во-первых, работа у нас такая, толпы недовольных разгонять. А во-вторых, нам все-таки Моисея из Египта вывести нужно было, а не его разобранный на запчасти труп.

– А ну назад все! – завопил Жомов, выхватывая из кобуры пистолет.

Еще вчера он вполне достаточно поработал, кровушки египетской попил и сегодня всплесками агрессивности не страдал, убивать никого не собирался. Он просто выстрелил в воздух, но и этого оказалось вполне достаточно. Толпа аборигенов, еще не имевшая счастья видеть, как маленькие огнестрельные железки громом небесным плюются, на секунду замерла, а затем отхлынула от бархана. Жомов удовлетворенно вздохнул и спрятал пистолет обратно, взяв в руки Горыныча вместо оружия: патронов к нему не полагается, поэтому и заряды экономить не нужно. Достаточно покормить Ахтармерза какой нибудь гадостью, подбросить в воздух и начать называть летающим змеем. Остальное он сделает сам. И в размерах увеличится, и огнем поплюется, да и просто болтовней в гроб загнать может. Вот такой он универсал!

– Кстати, о боге, – проговорил Аарон, выйдя из шатра только после того, как толпа отступила, а между ней и патриархами организовалась плотная, двухрядная прослойка из гвардейцев и милиционеров. – Как вы, слабоверные и колеблющиеся, можете говорить, кого осудит бог, а кого вознесет? – старец прокашлялся и сменил пластинку.

– Вы что, в натуре, думаете, он Моисею просто так велел вас из Египта увести? Типа, прикол у него такой, чтобы вас чисто конкретно голодом в пустыне уморить? Ему чего, больше почумиться не над чем?

Моисей что есть силы огрел братца посохом по хребту. Тот поперхнулся, удивленно посмотрел на своего родственничка и, шмыгнув носом, вернул предыдущую пластинку на патефон.

– Так слушайте же, люди, и запоминайте: господь никогда не оставит вас, своих избранников, в беде! – трубным гласом завопил он. Толпа заволновалась. – Моисей говорил с богом, и тот заверил, что к утру накормит вас и обеспечит продовольствием на всю дорогу до Земли обетованной, священного Ханаана. Не ропщите и не стенайте. Ложитесь спать. Будет вам и белка, будет и свисток.

Аарон замолчал, застыв в позе Сабониса, забравшегося клешнями в баскетбольное кольцо. Аборигены радостно завопили, едва не отбив у меня охоту ходить на митинги, а затем расползлись к своим кострам. А Андрюша подошел к старцу и толкнул его в плечо.