Книга Средневековая история. Изнанка королевского дворца - Галина Гончарова

– Я не заказывал книгу Мальдонаи, но мое имя назвали не просто так.

– То есть?

– Знания, мой господин, самое ценное, что есть в мире. Любые знания. И уничтожать их грех. Вы ведь не ивернеец?

– Почему вы так решили?

– Ваша одежда, ваш вид, да и слова вы произносите не совсем так, как принято у нас.

– Я из Ативерны.

– У вас проще. Там не преследуют за запрещенные книги. А у нас… у нас это делают. Ко мне могут прийти с обыском. Найти что-то, что противоречит… интересам Церкви, и уничтожить.

– Ну и пусть, – лениво отмахнулся Джес.

– Мой господин! Знания уничтожать нельзя! К-какие бы они ни б-были! Хорошие ли, плохие… Это страшный грех перед Альдонаем! Он даровал нам их, а мы бросаем дар ему в лицо. – Мужчина даже заикаться начал.

И Рик успокаивающе поднял руку.

– Я понимаю. У вас есть что-то такое…

– Да. Вы могли бы увезти это в Ативерну, господин?

Рик на минуту задумался. А потом махнул рукой.

– Давайте. Я куплю у вас все эти свитки, книги, что там есть?

– Свитки, господин.

– Сколько вы за них хотите?

Книготорговец назвал цену. Весьма скромную. Рик отсчитал ему остаток монет, еще и у Джеса занял. И с поклоном получил кучу свитков.

– Возьмите, господин.

Свитков было много. Тащить пришлось вдвоем.

– Вот, не взяли охрану, – ворчал Джес.

Рик отмахнулся.

– Подозреваю, что и сейчас за нами приглядывают. Но хотя бы тайно.

– Так было бы кому это вручить.

– Не ворчи. Донесем, не развалимся. Интересно, что он нам подсунул?

– Ересь какую-нибудь.

Ереси там не оказалось. Оказались трактаты о движении небесных сфер, о теле человеческом, рассуждения о богословских книгах.

А спустя три дня, проезжая мимо той лавки, Рик обнаружил, что она закрыта. И понадеялся только, что мужчину отпустят – ничего запрещенного у него ведь не осталось.

Свитки он заберет с собой из этой Ивернеи. Должно же быть что-то хорошее от поездки?

Время шло…

«Лилиан, графиня Иртон, мои приветствия.

Надеюсь, что у вас все в порядке, насколько это может быть. У нас же все в порядке.

Не знаю, как дались эти месяцы вам, хотя предполагаю, что убийцы, грабители и соблазнители – неподходящая компания для графини. Но раз уж вы мне пишете, полагаю, что угрозы устранены?

И это не может не радовать.

Если бы я знал, я бы не отправил в Иртон Миранду. Радует одно – вы обе выжили.

Равным образом, полагаю, вы поняли – я бы не стал намеренно травить или убивать вас. Да, с моей стороны было небрежение, но не умысел. А за небрежение, полагаю, я достаточно наказан. Этой зимой мне пришлось несладко. На меня ополчились все, кого я люблю и уважаю. Ваш отец, мой дядя…

Кстати, мое послание дойдет до вас тайно. И прошу не разглашать его содержимое даже Миранде. Ей я напишу отдельно.

И вы абсолютно правы. Судя по этому письму, раньше я вас не знал.

Так чего же вы хотите, Лилиан Иртон? Оставаться графиней Иртон или требовать развода? Судя по тому, что я узнал, у вас есть возможность сделать и то, и другое. Я действительно злюсь. На вас? На себя? Не знаю.

И мне не хочется быть всеобщим посмешищем.

А вот как я представляю себе нашу семью?

Полагаю, в глуши вы сидеть не захотите. Поэтому пока предлагаю перемирие. Я не стану требовать, чтобы вы удалились в родовой замок, а вы постараетесь не опозорить мое имя. Оно ведь и ваше имя тоже.

Что ж. Пока у нас только одна общая любовь. К Миранде. Я тоже готов на многое ради своей дочери. Но полагаю, вы понимаете, что одной дочери мало?

Семья – это действительно дорога в две стороны. Думаю, что многое мы обговорим при встрече. Пока же это только воздух. Только ветер…

Джерисон, граф Иртон».

Лиля разрывалась между магазином, Таралем, его величеством, который повадился пару раз в неделю вызывать ее ко двору, и его казначеем, который неожиданно заинтересовался графиней.

Об итальянской бухгалтерии Лиля помнила немного. Но и того хватило, чтобы казначей проникся к ней симпатией. И принялся давать ценные советы, как вести дело. Лиля слушала и училась. Хотя саму ее к делам привлекали чрезвычайно редко, но Таралем занимались под ее и Ингрид руководством. Причем Ингрид даже больше и успешно заменяла Эмму.

Кружевниц взяла на себя Марсия, стеклодув и кузнец тоже набрали себе десяток мальчишек и девчонок, Хельке не остался в стороне. Всю эту мелочь тщательно проверил Ганц, отсеял четырех человек и посоветовал найти замену.

Финансы в основном легли на плечи казначея Августа. А ближе к середине лета у Лили случилась большая радость.

Приехал Али. И не только.

Еще три корабля ханганов бросили якорь в бухте Лавери, и на них оказались Али и Омар. К тому же Али решил сделать госпоже графине приятное, зайдя в Иртон и взяв с собой Тариса Брока и груз обработанного янтаря. Пока еще не вываренного, но уже вполне пригодного к работе. Лиля распорядилась отправить налог в казну и приказала отнести остальное в лабораторию. Часть янтаря будет превращена в белый, часть – в красный.

Сам же Али рассыпался в благодарностях Лилиан, упал на колени перед Амиром, вознес хвалу Звездной Кобылице и подарил Мири жеребенка.

Небольшого такого, рыженького.

С первого взгляда было видно, что это аварец. Им и оказался Шаллах, что переводится, как «Дыхание бури», жеребенок из личных конюшен Великого Хангана.

Мири влюбилась в конька с первого взгляда. Если бы Лиля разрешила ей, девочка и спала бы на конюшне. Или забирала бы жеребенка с собой в комнату, благо размеры позволяли.

Пришлось вмешаться и напомнить про уроки и прочие радости жизни. Мири надулась, но ненадолго. Лиля обещала ей аварца?

Лиля сделала.

Ну как ее не любить?

«Любезный мой супруг.

Довожу до вашего сведения, что в Иртон найден достойный управляющий. Я получила оттуда груз янтаря, уплатила королевский налог, а остальное продам ювелирам. Деньги я постараюсь вложить, а выгоду мы обсудим при личной встрече. Но хочу заметить, что никоим образом не хотела бы задеть ваши деловые интересы.

Мы все живы и здоровы, чего и вам желаем.

Хотя устранить угрозы мне стоило немалого труда, до конца они не устранены. Увы…

Если бы я полагала умысел, я бы не писала вам это письмо. Радует уже то, что вы неглупый человек. А потому предлагаю не обвинять друг друга. Мы оба виноваты – в той или иной степени. А более всего в том, что не нашли времени поговорить и выслушать друг друга.