Книга Платит последний - Ольга Некрасова

— Птаха, — сказал мелкий Лешка. Он сел к ней на диван и глядел снизу вверх. — Наоборот, все видят, кто сильнее. Если Красин за эти два дня не свернет Антошенко башку, то тихие семейные граждане поплетутся голосовать за Антошенко. И явка будет, как при Сталине, девяносто девять и девять десятых процента. Потому что народец уважает не правого, а сильного. Или, точнее, кто сильный, тот и прав.

У Лидии это не укладывалось в голове.

— Хорошо, а как он успел? Показали ролик, и через полчаса взрывы по всему городу.

— Это ты у Антошенко спроси, — пожал плечами клипмейкер. — Подогнать машину со взрывчаткой недолго, если машина была заранее готова. Значит, готовился господин Антошенко на всякий непредвиденный случай.

— Давай папу разыскивать, — спохватилась Лидия. — Ты правда его не видел на студии?

— Ну вот! Как вам, девкам, припрет, так вспоминаете папу… — Клипмейкер был едва ли старше Лидии, но относился к ней по-отечески. — Нет, Лид, я понятия не имею ни где Василий Лукич, ни где Красин. Там вообще было странно. Обычно на всю студию четыре милиционера, и то потому, что Красин усилил охрану, а так полагается двое. Но сегодня часов около семи вваливаются СОБРы — с автоматами, в масках — и начинают всех подряд укладывать на пол. Директор студии в крик, грозит губернатором. А один из этих шепнул ему что-то на ухо, и директор: «Пожалуйста, пожалуйста, работайте, не буду вас отвлекать!»

— И все? — Лидия не могла понять, какое отношение это имеет к отцу.

— И все, — развел руками Лешка. — Посадили меня в «уазик», привезли в гостиницу, проводили до дверей.

— А откуда кассета?

— У командира была.

— В маске?

— Нет, он маску потом снял.

Где-то далеко, приглушенный двойными рамами, раздался звук, будто медленно, по зубчику, разъезжалась застежка-молния. Лидия этот звук прекрасно запомнила с девяносто третьего года, когда он разносился от Белого дома на весь центр Москвы. Автоматы стреляют, не хватало еще, чтобы подогнали танки и началась канонада.

— Ну что ты сидишь? — напустилась она на Лешку. — Звони в аэропорт, звони в милицию, звони в «скорую»! Должны же где-то знать, что с папой!

Лешка пошел в спальню и сразу же вернулся.

— Не хотел тебе говорить, Лид… Я надеялся, что это у меня одного в номере… В общем, телефоны не работают, ни городской, ни внутренний.

Пришел Валерка со своими вещами и долго крутил в темноте дверной замок.

— Не запирай, вдруг папа придет, — сказала ему Лидия.

— У папы свой ключ…

Валерка обернулся, и она охнула — из носа у журналиста двумя тонкими ручьями текла кровь и на подбородке сливалась с кровью из рассеченной губы. В темноте казалось, что Валерка обзавелся маленькой бородкой.

— Господи, кто это?!

— Люди. Выхожу из номера, по коридору идут двое каких-то парней, разговаривают, вдруг один въезжает мне кроссовкой в морду, и они, не останавливаясь, с ленцой идут себе дальше. Обложили нас, Лида. Одинаковые такие парни в спортивных костюмах — в конце коридора стоят, у лифта стоят.

— Четвертый этаж, — сказал клипмейкер, глядя на улицу. — Связать простыню и пододеяльник — метра три с половиной, покрывало еще два метра. Занавесочки человека не выдержат — тюль.

— Еще как выдержат, — сказала Лидия. — Ты, что ли, ни разу не тянул с женой постиранные занавески?

— Ну, тогда все в порядке. — Лешка решительно взялся за угол дивана и отодвинул его от стены. — Несем к двери, — скомандовал он журналисту.

До Лидии начал доходить смысл происходящего.

— Эй, вы что, артековцы? Вы кого собрались на занавесках спускать?

— Тебя, — ворочая диван, сказал Валерка, — и себя, если успеем. Забаррикадируем дверь, и как они полезут — мы в окно.

Лидия спасла уже было задвинутую диваном сумку с деньгами и компьютерами и больше не вмешивалась в мужские дела.

Сидеть в забаррикадированном номере было жутко. Взрывы грохали еще дважды, по улице проносились милицейские машины с мигалками, и Валерка, открыв окно, пытался им кричать. На второй попытке из соседнего окна вылетела пущенная вслепую бутылка и разбилась о стену. Валерке приказали заткнуться, пока жив. Он как ошпаренный отшатнулся в комнату и стал закрывать рамы.

— Ребята, это ведь из моего номера кричали. А я дверь запер, когда выходил…

Клипмейкер связывал простыни и занавески, проверяя узлы на разрыв. Лидия поглядывала на его работу и думала, что ни за какие коврижки не станет спускаться по такой как бы веревке с четвертого этажа. Пускай лучше убивают.

Валерка включил телевизор. По всем каналам был «снег», и он окончательно струхнул:

— Телестудию захватили… Все, ребята, давайте прощаться.

— Ты спой что-нибудь мужественное. Или напиши «Репортаж с петлей на шее». — Лешка отключил от компьютера электрический провод и, безжалостно отхватив карманным ножом вилку, вставил огрызок провода в антенное гнездо телевизора.

Появилась беззвучная прыгающая картинка: опять Красин с Караваевым. То поднимая, то опуская конец провода, Лешка нашел положение, в котором картинка была почетче, но звука так и не добился. Когда ролик закончился, на экране возникла дикторша; за спиной у нее была карта города, дикторша немо шевелила губами, а на карте начинали мигать красные точки. Лидия насчитала восемь — то ли это были взрывы, то ли вообще все выступления антошенковских боевиков. Показали отрывок из интервью Красина, тот, где он обещает не отдать город всякой сволочи и камера наезжает на его глаза. А потом беседа друга Андрюши с другом Сергеем закрутилась с самого начала.

— Молодец, — похвалил Красина Лешка, — использует шанс. Знаете, сколько дерут за эфир в последний день агитации? Двадцать пять тысяч новыми за минуту! А он бесплатно крутит — чрезвычайная обстановка.

Лидия прилегла на уехавший в прихожую диван. За дверью мягко топали и ржали парни в кроссовках, избившие Валерку. Топот как-то вдруг превратился в грохот, послышались отрывистые команды, бухнул выстрел, и минут через пять полной, пугающей тишины в дверь постучали.

— Лидия Васильевна! Лидия Васильевна, я от Красина, не бойтесь!

— Чем докажете? — вступил в переговоры Лешка.

— Пускай Лидия Васильевна подойдет, — ответил голос из-за двери, и когда Лидия откликнулась, тихо сказал: — Товарищ полковник велел передать: телефон Ивашникова отвечает!

— Коля! — закричала Лидия. Хотя сказано было непонятно, только про телефон, она сразу же вообразила Кольку, больного, перебинтованного, он лежит в постели у них дома и ждет ее звонка.

Диван отлетел от двери вместе с не успевшим вскочить Валеркой. Лидия не помнила, как его оттащила, — может, Лешка помогал, но скорее всего сама. Сдирая пальцы о рифленую головку замка, она отперла дверь и втащила стоявшего на пороге офицера в прихожую.