Книга Платит последний - Ольга Некрасова

— Директриса, — шепнул Ивашников.

Дама подъехала, и он очень церемонно с ней поздоровался, а Лидия сделала книксен, хотя за секунду до этого не подозревала о таком своем умении. Ивашников заговорил: «Москоу», «хоум» — это ясно, директриса отвечала. Единственное, что поняла Лидия — «Дети в парке».

Подошедший старик служитель проводил их в парк. У Лидии бешено стучало сердце: сейчас она увидит его дочь… Их дочь! На изумрудной лужайке играли в какую-то незнакомую Лидии игру с мячом девочки в одинаковых клетчатых курточках. Рослая девица-тренер выловила одну, развернула лицом к Ивашникову и Лидии.

— Па! Ма! — закричала девочка и побежала к ним.

Лидия вцепилась в Ивашникова.

— Она ее почти два года не видела, — не разжимая побелевших губ, сказал Ивашников.

Раскинув руки, девочка летела к ним по дорожке. И вдруг остановилась, так резко, что гравий брызнул из-под ног.

— Ма?

— Что это за «ма»? — сказал Ивашников, протягивая ей руку. — Говори по-русски: мама.

Девочка была беленькая, голубоглазая.

— Мама? — недоуменно переспросила она, вглядываясь в Лидию.

Ивашников подхватил дочку на руки, крепко прижал к себе, чтобы не смотреть ей в глаза, начал быстро и бессвязно:

— У нас радость, Наташка! Это мама, твоя настоящая мама. Тебя подменили в роддоме… Я искал… Мы думали, что больше никогда… и вот видишь… она так ждала тебя. Иди же к маме, иди!

Дочь отстранилась от него, посмотрела сверху вниз.

— Если она настоящая, то ты ненастоящий?

— И я настоящий.

— Так не бывает, — строго сказала дочь. — Если подменили, то или она ненастоящая, или ты. Мы уже проходили: джинетик…

— Генетика, — подсказала Лидия. — В жизни все бывает, дочка. Иди ко мне.

Наташка еще сомневалась. Обняв Ивашникова за шею, она что-то быстро и горячо зашептала ему на ухо.

— Ремнем — никогда, я точно знаю, — пообещал Ивашников за Лидию. Она посмотрела осуждающе: и ты позволял?! Колька пожал плечами и кивнул на замок, мол, потому она и здесь.

Не сдерживающая слез Лидия прочитала в глазах девочки сиротскую тоску, одиночество в пансионе, память о ремне истеричной Марьсергевны. Она перехватила у Ивашникова девочку и уткнулась мокрым лицом в белые легкие волосы.

Девочка оторвалась от нее, внимательно посмотрела.

— Ты теперь будешь со мной? И с папой?

— Конечно, а дома нас ждет дедушка!

По дороге в аэропорт Наташка молчала, но по трапу поднялась, держа Лидию за руку. Когда самолет набрал высоту, дочь прижалась к ней:

— Мама, ма! Ну конечно же, ты такая красивая! Я именно такой тебя и помню!

Задохнувшись от счастья, Лидия посмотрела в безмятежные детские глаза, так похожие на ее собственные.

Очень похожие. Как отражение в зеркале.