Книга Что может быть лучше? - Михаил Армалинский

На следующий день, когда я проезжал по «ресторанной» улице, я увидел стоящую там полицейскую машину и ещё две машины. Трое мужчин разговаривали с полицейским, который записывал их наблюдения, произведённые внутри помещения. Я улыбнулся и стал смаковать воспоминания вчерашнего приключения.

А ещё через день, проезжая мимо того же бывшего ресторана, я увидел бульдозер, который легко справлялся с деревянной одноэтажной конструкцией и сравнивал её с землёй. Это событие было достойным предлогом, чтобы позвонить Вэнди и сообщить о нём. Я не хотел звонить Вэнди на следующий день после нашей встречи, а решил дать ей поволноваться, но долго мучить её своим исчезновением я тоже не хотел.

Вэнди восприняла разрушение здания как предзнаменование, но чего, она сказать не решалась. Однако она сразу решилась на предложенное свиданье, которое совершилось у неё в квартире. Там-то я впервые познакомился с её пиздой и со всеми её частями и частицами, тем самым официально установив с ней близкие отношения по всем фронтам. Кстати, включая и оральный.

* * *

Ближайший бордель находился от меня в двух часах езды. Туда два часа, там два, обратно два – вот и весь день прошёл. Нерационально получалось. Поэтому я ездил туда лишь раз в месяц попробовать какую-нибудь новенькую, но если её не оказывалось, то среди ветеранок всегда находилась та, что надо. Однако возвращался я каждый раз с ощущением, будто я переплатил. Не деньгами, а потраченным временем. Так что поговорка «Будет и на нашей улице публичный дом» повторялась мною не как шутка, а как утешение. Впрочем, скорее всего это была мантра.

Когда я увидел, что на пустыре, где когда-то стоял тот «приключенческий» ресторан, начались строительные работы, я сразу полюбопытствовал, что же будут там строить. Я прочёл на каком-то блоге, что известный владелец строительных фирм купил лицензию на постройку публичного дома в нашем городе. Но я не знал, в каком районе. Так что я специально остановился у стройки и спросил одного из рабочих, что это строится и почему нет щита с рисунком будущего здания и объяснением, которые всегда выставляются на видном месте любой строительной площадки. Рабочий сказал, что он ничего не знает о здании, кроме того, что оно будет двухэтажное, и посоветовал обратиться в городское управление. А щит с информацией решили не ставить, чтобы не было слишком много любопытных, как я, объяснил мне рабочий и многозначительно улыбнулся.

Тут моя надежда загорелась с новой силой. Я позвонил в городское управление, и, о чудо, мольбы мои были услышаны – строился публичный дом, причём почти на моей улице. Такая неточность сбывания мечты была вполне приемлема. Я бы и не хотел, чтобы бордель был на моей улице – слишком бы на ней стало многолюдно. Но соседство было вполне близким, на грани интимности.

Я рассказал об этом событии Вэнди, но она не разделила мой восторг:

– Мне-то что с этого? Это ж не публичный дом, куда приходят женщины выбирать мужчин.

– Будет и такой публичный дом на твоей улице, – попытался я её утешить.

Но словесные утешения мало действовали, и потому я прилагал определённые физические усилия, которые утешали нас обоих.

– Интересно, послужило ли твоё заполнение ресторана причиной того, что здание снесли? – полюбопытствовал я вслух, отдыхая на высокой груди Вэнди.

– Строить ресторан на таком загрязнённом месте уже, наверно, никто не хотел. А публичный дом на унавоженной почве будет ещё лучше цвести, – рассудила Вэнди.

Она обнимала меня, прижимая к себе как ребёнка – при её значительном росте и размерах любовь к меньшим мужчинам состояла из беспрерывного превращения любовнических чувств в материнские и обратно. А я обожал и те и другие.

Вэнди мечтала стать врачом, но денег на это у неё не было, а займы она брать не хотела. Да и работа занимала много времени, а удовлетворение похоти тоже не хотелось откладывать на потом. Вэнди рассказала, что она должна добыть оргазм минимум два раза в день, что она обыкновенно осуществляет с помощью одного из многочисленных вибраторов, коллекцию которых она мне продемонстрировала, причём в действии. Для этого потребовалось немалое время. У неё были вибрационные головки и те, что одевались для использования при ходьбе, и в виде хуёв разных размеров и форм, как одиночные, так и двойные, для имитации двух мужчин. А также вибрационные яички, вставляемые внутрь. Но самым любимым у неё был вибратор для массажа длиной в полметра – у него была большая шаровая головка и здоровая ручка, как у кувалды. Когда она его включала, он давал вибрацию по силе не меньшую, чем отбойный молоток. Вэнди кончала от него быстро, остро и раз за разом. Когда я сидел на ней, вставив член во влагалище и Вэнди включала этот агрегат, то я чувствовал его работу так отчётливо, что переставал ощущать её плоть и кончал вместе с ней через несколько секунд. Было чуть лучше, если я удалялся от вибрации этого монстра подальше, в анус, но и туда доходили эти амплитуды и частоты, от которых Вэнди заходилась не на шутку.

Именно такую диспозицию больше всего любила Вэнди. Она ложилась на спину, задирала высоко ноги, предоставляя мне лёгкий путь в её зад, а потом, когда я уже был там, она опускала ноги и включала агрегат. Теперь моей задачей было кончить в неё, услышав её характерные позывные – стоны, говорящие о неминуемом и бесповоротном приближении оргазма. Несколько раз я из предосторожности давал ей кончить первой и лишь тогда, с чувством исполненного долга, кончал сам. Но она поведала мне, как она достигает самого острого оргазма: когда я кончал чуть раньше её, а не чуть позже, иначе, перевалив через пик, каждое моё движение становилось ей уже не в радость, а лишь в терпение. В мгновения же до её пика мой оргазм и сопутствующие ему резкость и ускорение движений ей особо милы. А вот сразу после оргазма наслаждение, которое она испытывала от моего хуя, вмиг превращается в еле терпимое неудобство от его пребывания в заду. Я понял это, распознав изменения в тембре, гармонии, оттенке её стонов до и тотчас после оргазма. Стоны наслаждения разом сменяются чуть ли не стонами боли. До оргазма стоны жадные, явно переводимые: «Ещё! Ещё!» Но вот Вэнди зычно кончает, а я ещё нет и продолжаю добираться в прямой кишке до своего заслуженного оргазма. Но движения Вэнди прекратились, тело её обмякло, а стоны продолжаются, но совершенно иные и переводятся: «Хватит, кончай скорей, ну довольно».

Мы продолжали встречаться с Вэнди, но оба предпринимали осознанные усилия, чтобы не впасть в рутину обязательных и частых встреч, – у нас был достаточный опыт, чтобы знать, во что они превращаются. Излишняя близость ведёт к пресыщению, и тогда стимулом для встреч становится уже не страсть, а желание занять собой свободное время своего партнёра, чтобы тот не встречался в это время с кем-то другим.

Я был уверен, что у Вэнди были другие любовники. Вэнди была уверена, что другие любовницы были у меня. И мы не пытались разубеждать друг друга. Мы также не пытались выяснять правду или заниматься слежкой. Именно эта неопределённость создавала напряжение, необходимое для того, чтобы каждая наша встреча была наполнена искристой похотью.

– Смотри, не возненавидь меня, – сказал я как-то Вэнди.