Книга Скелеты в шкафу истории - Анатолий Вассерман

Понятно, в 1941-м никто – в том числе и Рокосовский – не мог себе представить возможность удара ни через Карпатские горы, ни через Припятские болота. Но вот между ними проходит естественный коридор, очень удобный для наступления. Причём в любую сторону.

Немцы в 1944-м ждали удара через коридор между Белостокским и Львовским воеводствами. Соответственно укрепили его. Потому и пришлось Рокосовскому выходить через болота в тыл немцам и отсекать их от снабжения.

Если бы мы в 1941-м попытались бить немцев с Белостокского и Львовского плацдармов – снабжать наши войска также пришлось бы через коридор. При этом сам коридор довольно долго оставался бы доступен для немецкого удара, дезорганизующего всё наше снабжение. Ещё и поэтому предположение Резуна о наступательной цели приобретения двух воеводств явно несостоятельно. Куда выгоднее было бы наступать через коридор между ними, заодно прикрывая свои коммуникации самими наступающими войсками.

Итак, коридор между Белостоком и Львовом – естественное место удара.

Бить надо не в лоб

Остановить наступление встречным ударом практически невозможно. Наступающие войска могут перегруппироваться на ходу и обойти движущиеся им навстречу заслоны, когда те ещё не успели занять устойчивую позицию. Разве что на Западном фронте Первой Мировой, где наступающие двигались пешком, а резервы перебрасывались по железным дорогам, удавалось выстроить новый участок сплошного фронта сразу за местом прорыва. Но к началу Второй Мировой манёвренность войск резко выросла. А при равной подвижности наступающий обретает преимущество перед обороняющимся, поскольку сам выбирает путь. В частности, между Карпатскими горами и Припятскими болотами достаточно места, чтобы парировать манёврами любой контрудар.

Зато ударом с фланга задержать прорыв несравненно легче. Войска сосредоточены на острие наступления, фланги защищены куда слабее. А войска, отсечённые от тылов, лишаются снабжения и очень скоро оказываются вовсе небоеспособны. Единственный шанс наступающего – достичь вражеских тылов до того, как его собственные фланги окажутся под ударом.

Если направление возможного удара известно заранее – можно заблаговременно собрать там войска для фланговых ударов. И тогда попытка прорыва превращается в авантюру с ничтожными шансами на успех. Правда, немцы, признанные непревзойдёнными мастерами тактического манёвра ещё со времён короля Пруссии (1740–1786) Фридриха II Фридрих-Вильхельмовича Хохенцоллерна[132], прозванного Великим за множество выигранных сражений, могут и в таких условиях рисковать. Но всё же к отражению удара через коридор следовало подготовиться заблаговременно.

Плацдармы для обороняющихся

Отчего же не нанести удар по немецким флангам на восточном конце коридора? Ведь там хватит пространства для любой оборонительной группировки.

Зато и немцы смогут пройти сам коридор беспрепятственно. А уже на выходе из него выбирать время и место удара. Ведь ни у гор, ни у болот нет чётко очерченной границы. Можно ударить по центру – а можно и просочиться через низкие предгорья или не слишком топкую часть сети мелких речушек. Если ждать немцев на границе, установленной поляками в 1920-м, прикрывать от прорыва придётся несколько сот километров. Как ни группируй войска – можно и не поспеть к началу прорыва. А как только немцы прорвут неизбежно тонкие заслоны и выйдут на оперативный простор – начнётся та самая прогулка по тылам, какую наши военачальники устраивали ещё в Гражданскую. Немцы как раз наш опыт и учитывали, разрабатывая свою технологию блицкрига – молниеносной войны. Всё тот же Хальдер назвал основой для этой разработки подробное изучение образа действий крупнейшего в мире крупного подвижного соединения – армии Будённого. Она зовётся Первой Конной. Но фактически конномеханизированная (как во Второй Мировой – корпуса Льва Михайловича Доватора и Иссы Александровича Плиева). В боевых порядках Будённого действовали не только лихие рубаки на лихих конях, но и многие сотни тачанок с пулемётами[133], и десятки бронеавтомобилей. Да и в межвоенный период теорию глубокой – захватывающей не только передний край, но и всю глубину построения противника – операции разрабатывали прежде всего у нас, а уж во вторую очередь в Германии. Просто немцы раньше нас – в Польше, а потом во Франции – провели такие операции, так что к началу Великой Отечественной были опытнее нас. Когда и мы накопили достаточный опыт, уже немцы не могли отразить наши глубокие операции – от контрнаступления под Курском до самого конца войны.

Поэтому наши военачальники ещё в 1939-м прекрасно понимали, как будет развиваться немецкое наступление. И знали: остановить его можно только на входе в коридор, а не на выходе. Вход достаточно узок, чтобы вражеские войска не имели свободы манёвра. И захлопнуть его можно за день – два.

Но немцы неизбежно сосредоточили бы для прорыва десятки дивизий. Фланговый контрудар требует сопоставимых сил. Разместить их непосредственно в Карпатских горах и Полесских болотах невозможно. Потому и понадобилось выторговать у немцев равнинные участки к западу от входа в коридор. Пусть и дорого – зато надёжно. А если немцы не рискнут лезть в подготовленную ловушку – тем лучше: на западной границе СССР не так уж много выгодных для наступления участков, и почти все перекрываются ещё проще коридора.

Только логикой подготовки флангового контрудара и можно объяснить советскую покупку Белостокского и Львовского воеводств. Все прочие виденные мною объяснения стыкуются с реальностью ничуть не лучше вариаций Резуна на тему Гёббельса. А ведь ещё Уильям Скотт Шёрлок Зайгёрович Холмс[134]сказал: отбросьте всё невозможное – и оставшееся будет верным, даже если кажется совершенно нелепым.

Итак, установленная договором от 1939.09.28 западная граница СССР однозначно доказывает: ещё в 1939-м советские руководители прекрасно понимали неизбежность германского нападения, знали по меньшей мере одно место предстоящего удара, готовились остановить этот удар сразу после его начала.