Книга Шаткое равновесие - Михаил Март

— Наташа… Она же… Тут что-то…

Олег положил на стол фотографии Наташи и Григория на мотоцикле и на свадьбе.

— Но значит, она от него ушла?

— Конечно. Он придумал план отъема денег, а она решила притворить его в жизнь, только он ей зачем? Для него нет места в золотой цепочке. Я не хочу на вас давить, Алексей Васильич, вы сами разберетесь в своих чувствах. Я оставлю вам записи, а вы вольны поступать с ними по своему усмотрению. Однажды я уже передал записи одному пареньку, а он ими неправильно распорядился. За вас я не беспокоюсь.

— Вы видели Наташу?

— Час назад она села на самолет и улетела в Москву. Она была здесь. Ваш портрет в газете и некролог ее остановили. Вы разрушили все ее надежды. Теперь она вас проклянет. Вы же один решаете все проблемы. Вот и решили. Оно и к лучшему. Но это мое субъективное мнение.

Алексей сел на кровать, обхватил голову руками и уставился в пол.

Громов ушел в надежде, что Алексей примет правильное решение.

P.S.

Он вернулся в свой любимый город под своим именем, где его тепло встретили друзья и собутыльники. Хозяин гаража с гордостью заявил:

— Я в твои апартаменты никого не пускал. Все на своих местах. Картины тоже. Отдохни денек и за работу. Мы без тебя зашиваемся.

В милиции Алексею восстановили паспорт. О его гибели здесь никто не слышал, мало ли что случается в Сибири. Тут юг, курорт и другая жизнь.

Алеша сходил на могилу Таисии, принес цветы. Окна усадьбы были заколочены, а могил оказалось две. На той, что он видел раньше, лежала мраморная плита и стояло неизвестное ему имя: «Прилепская Марина Андреевна». Таина могила находилась рядом. На постаменте стоял памятник в полный рост. Заходящее солнце светило с другой стороны, и он видел лишь черный силуэт с багровым ореолом вокруг головы. У Алексея пробежали мурашки по коже, ему показалось, что статуя вот-вот спрыгнет с постамента. Нет. Она уже один раз спрыгнула. Спрыгнула в вечность. Угрюмов до сих пор был уверен в том, что Тая покончила жизнь самоубийством. Его никто в этом не переубеждал, никто с ним на эту тему не заговаривал. Шоферы — народ интеллигентный, если кто не знает. А с другими Алексей не общался.

Жизнь брала свое. Временами ему казалось, что он никуда не уезжал, а Сибирь ему приснилась в дурном сне. И о Наташе он не думал, словно кистью замазал неудачный портрет. В один из вечеров он напивался в баре. Раз в неделю позволял себе такое удовольствие. «Расслабуха» называется. От входной двери повеяло тоской, чутье у него было на чужие душевные муки, спиной холод чувствовал.

Он заговорил с ней сразу, как только она села на соседний табурет. Складывалось впечатление, будто они давно знакомы и их разговор продолжается, а не начинается. Никаких условностей, сразу на «ты» и речь о чем-то непонятном. Женщина не сразу поняла, что он говорит с ней. Алексей лишь раз бросил на нее беглый взгляд и опять уставился в свою рюмку. Она впервые разговаривала с таким человеком. Мужчины редко набираются наглости входить с ней в контакт не будучи представленными. Но кто мог знать, что она сейчас испытывала и о чем думала. Можно было разглядеть лишь смущение на ее лице, но после трех рюмок коньяка оно исчезло. Ей стало легко, будто кто-то снял груз с души, губы тронула легкая улыбка. Люди расходились, на город опустилась ночь.

— Ну что, пойдем? — спросил он.

— Куда? — спросила она.

— Эта шарашка закрывается, тут есть другие, работающие до утра. Или можем взять бутылку и пойти ко мне. Я живу рядом.

Наглое предложение. Попробовал бы сделать его кто-нибудь другой.

— Пойдем к тебе.

Только утром она спросила:

— Как тебя зовут?

— Алеша.

— А меня Кира. У меня есть дочка. Ей пять лет. Ее зовут Лола.

— Я люблю детей. Они не умеют лгать и с ними весело.

— Если хочешь, мы можем жить втроем.

Кира покраснела. Таких слов она еще не говорила мужчинам никогда. И уже не скажет. Через три месяца они поженились, а еще через месяц Кира Покровская завещала мужу все свое сумасшедшее состояние. Правда, он об этом ничего не знал. Они продолжали жить втроем над гаражом и разводили на крыше цветы.