Книга Плохие намерения - Мила Кейн

мог сказать, что справлюсь с этим и без больницы.

Что-то легло на мою руку, я открыл глаза, чтобы увидеть, как маленькая ладонь Лили сжимает мою с такой силой, что костяшки ее пальцев побелели. Ее лицо осунулось. Она страдала от причинения боли кому-то другому. Вот каким ангелом была эта девушка.

— Всё хорошо, уже всё, всё закончилось, — бормотала она снова и снова.

Мне было интересно, говорит ли она это мне или себе. Ее сладкое утешение заставило жжение от антисептика исчезнуть.

Она выдохнула, пытаясь убрать рыжую прядь, упавшую ей на глаз. Я потянулся, прежде чем смог остановить себя, и заправил прядь ей за ухо.

— Ты действительно в порядке? — спросила она. Теперь, когда она промыла рану, порез был отчетливо виден. По форме он напоминал кривую линию. Я не вырезал «Ч». Джек никак не мог заставить меня, не приблизившись, чтобы проверить, и в таком случае я уже планировал зарезать ублюдка его же ножом.

Нет, я знал, что больше никогда не напишу это проклятое слово на своем теле. Я решил, что раз мне нужно что-то написать, то пусть это будет то, чего я хочу. К счастью, я резал недостаточно долго, чтобы Лили смогла различить букву «Л», начало ее имени. Она и так была достаточно напугана сегодня вечером.

Я пожал плечами.

— Я парень, который только что вырезал букву на собственной руке. Я действительно не знаю, как на это ответить. А ты?

У нее вырвался грубый смешок.

— Ничего в сегодняшнем дне не в порядке.

Чувство вины ударило меня под дых. Она попала в эту ситуацию из-за меня. Ее жизнь стала хуже с тех пор, как в ней появился я. Может, она и была для меня ангелом, внезапным даром благодати, о котором я даже не подозревал, но я для неё был проклятием.

— Я знаю. Мне так жаль. Ты не должна была быть там или попадать в поле зрения этого мудака. Это моя вина.

Она прерывисто выдохнула и ответила дрожащим голосом.

— Тогда это моя вина, что у тебя такая рука. Если бы не я, ты бы никогда не поехал туда и не порезал бы себя. Мне жаль. — Она подняла на меня свои зеленые, полные слез глаза. — Очень жаль.

— Перестань. Ты не виновата в подлости такого человека, как дядя Джек.

— Никто из нас не виноват, — быстро ответила она.

Я медленно кивнул, соглашаясь с ней, хотя в глубине души понимал, что в том, что Лили оказалась там, была моя вина.

— Джош Сэмюэлс, — начал я.

Ее глаза сузились.

— Ничего не случится с Джошем. — Голос Лили был тверд. — Ничего. Слишком много насилия уже произошло. Это должно когда-то закончится, и закончится прямо сейчас.

Я подумал о словах Николая Чернова, о том, что нужно укротить зверя внутри, даже если он жаждет крови. Я мог бы пойти и расправиться с Джошем. Он тоже втянул Лили во все это. Но тогда насилие продолжится. Я мог лишь догадываться, что Джош ввязался в это дело в первую очередь из-за меня. Потому что я сломал ему гребаный нос, не имея на то никаких причин, кроме мелкой ревности и собственничества. Потому что тьма внутри не приносила облегчения, а что значил еще один дерьмовый акт насилия после той жизни, которую я вел? Карма, безусловно, была той еще сукой.

— Хорошо, — услышал я свой голос.

Лили моргнула, удивленная моим легким согласием.

— Хорошо?

— Хорошо. Ты права. Все закончится сейчас. Если ты просишь меня не разбираться с Джошем, я не буду.

Она изучала меня какое-то мгновение, а потом складка между ее бровями разгладилась, и она улыбнулась. Это было похоже на благословение. После всего, что ей пришлось пережить сегодня, она все еще делала выбор в пользу добра и поступала правильно, даже по отношению к людям, которые, возможно, этого не заслуживали.

Лили, могла быть подавлена, но она не была побеждена. Где-то под ее внешностью круглой отличницы скрывался стальной хребет. Она была дикой, своевольной и гораздо более храброй, чем все, кого я знал.

— Если бы я увидел твое сообщение раньше, я приехал бы быстрее. Я сел на байк, как только прочитал его. — Мне нужно было, чтобы она знала это. — Я знаю, что на самом деле у тебя нет причин мне верить, но парни могут подтвердить.

Она продолжала вытирать лишнюю кровь из раны на моей руке, смазывая ее антисептиком, а затем наложила чистый сухой бинт.

Лили хранила молчание, обходя меня сбоку. Рана была неглубокой из-за неудачного наклона, но все равно было больно, и ее нужно было промыть.

Она смотрела на мой бок, нажимая ватным диском, чтобы достать спиртом как можно глубже и удалить любую потенциальную инфекцию, когда наконец заговорила.

— Почему тебя волнует, верю я тебе или нет? Я для тебя не существую, помнишь?

Напоминание о грубых, непростительных вещах, которые я наговорил ей в пылу своего гнева, стало пощечиной.

— Лили, — начал я и дернулся, когда она приложила палец к моим губам. Ее кожа была такой мягкой, что мне захотелось поцеловать ее.

— Не надо. Я просто дразнила тебя. После сегодняшнего вечера… давай просто оставим прошлое в прошлом. Сейчас это не имеет значения.

— Как ты можешь так говорить после того, что я сделал?

— То, что ты сделал, было ужасно, мы оба это знаем… но это заставило меня взглянуть в лицо некоторым суровым истинам, и сейчас я не жалею об этом.

Я наклонился, чтобы посмотреть на нее. Она не отводила взгляда с раны, протирая ее ватными дисками, смоченными в чистящем растворе.

— Серьезно? — Я был удивлен.

Она кивнула.

— У меня был лучший разговор с родителями за всю мою жизнь, и в конце концов он произошел благодаря тебе.

Я облегченно усмехнулся.

— Полагаю, мне следует сказать «не за что».

Она надавила диском на рану чуть сильнее, ее зеленые глаза встретились с моими.

— Не перегибай.

У меня вырвался смешок. Как я мог смеяться, когда последние несколько часов были одними из худших в моей жизни? Я понятия не имел. Знал только, что чувствовал себя лучше, чем когда-либо, сидя здесь с Лили, пока её улыбка украшала мое недостойное лицо.

— Благодаря тебе я смогла честно рассказать родителям о своих желаниях.

— Ты о переезде в Калифорнию? — не удержался я от вопроса.

Она промычала что-то в знак согласия, и я хотел надавить на нее еще, но она не дала мне шанса.

— Думаю, мы здесь закончили, ну, насколько это вообще возможно.

Она подобрала окровавленные ватные