Книга Одна среди людей - Анна Сахновская

Впервые я ощутил прочную стену между мной и Софьей. Все ее существо выражало глубокое почтение перед неведомым Сударшаном. Должно быть, он намного старше нас и прошел долгий путь, раз постиг мудрость – да, он явно старше Софьи, раз она готова пасть пред ним на колени. Мне не с кем соперничать в борьбе за сердце бессмертной. Оно принадлежало даже не Сударшану, а какой-то неведомой истине, чьим носителем он является. Я мог бы подумать в тот момент про зловещие секты, заманивающие наивных в свои крепкие объятия, но знал свою собеседницу; оставалось только одно – истинное преклонение перед талантом, мудростью и вечностью, что совместил в себе неизвестный мне человек с экзотическим именем.

– Если не знаешь, что сказать, можешь молчать. Не утруждай себя поисками ответа, пусть все будет естественно, – Софья улыбнулась так мягко и тепло, что я смутился еще больше. Но вместе с тем чувствовал себя не зажатым, а просто не знающим, как реагировать на столь обескураживающее откровение.

– Сударшан тоже художник, раз ему нравится портрет? – наконец поинтересовался я.

– И да, и нет. Да, потому что каждый человек является творцом и художником своей жизни, а нет, потому что он, по крайней мере при мне, не рисовал картин, подобно тебе. Но это отнюдь не значит, что его вкус и опыт не могут различить за слоем красок на холсте ищущую и чистую натуру создателя. Ему симпатичен прежде всего ты, а не твоя картина.

– Как же смог он узнать меня только по слою краски?

– Этот вопрос ты сможешь задать ему лично, когда мы встретимся.

– Он тоже бессмертный, как и ты?

– Нет, ты очень невнимателен. Я смертна, уже смертна. – Софья засмеялась. Было в ее смехе что-то наигранное, неживое, будто она сама не верила своим словам, будто хотела скрыть свое разочарование произошедшим, и вместе с тем представить смертность как само собой разумеющееся свойство. – Понимаю, о чем ты. Сударшан никогда не испытывал того, что довелось мне – он обычный смертный и необычный одновременно. Все в мире имеет двойственную природу. Сударшан необычен тем, что с детства знал то, к чему я шла веками. И откуда у него это знание, я до сих пор не могу взять в толк. Одним требуется полтысячелетия, чтобы сделать шаг, а другим – всего лишь мгновение…

Она умолкла.

– Боюсь, что разочарую твоего мужа. Я уже писал тебе, что несчастлив, что моя помощь людям не так уж прекрасна, как я ее себе рисовал одно время. Я всего лишь зарабатываю деньги, а твой муж, видимо, духовный учитель, служит в храме или проповедует. Я приехал увидеться прежде всего с тобой, мне было важно услышать твой голос, увидеть тебя вновь и проститься… Здорово, что кто-то мне еще симпатизирует, но время для духовных поисков ушло. Для тебя, как для бессмертной, или как для той, что была ею очень долгое время, встреча Учителя действительно важна. Она даст новый импульс для осмысленной жизни, который спасает от внутреннего затворничества, покажет, насколько прекрасна обыденность – эти серые будни, наполненные заботой и любовью к ближнему, иногда тревогами и однотипным трудом. Так живет большая часть людей… Простое женское счастье можно обрести у плиты, вопреки стандартам двадцать первого века. Именно это я и хотел донести до тебя, желая счастья и обретения дома, куда хочется возвращаться каждый день, а не менять его, как прохудившиеся перчатки, только потому, что надоело жить конкретно в этом месте, и покидать его без скупой слезы расставания с важным отрезком бытия. Во всем твоем существовании сквозил холод, жажда смерти, слепота, что создала милый ад. Теперь я вижу – ты счастлива. Неважно, кто и как помог тебе, главное – результат. Мне не нужен Учитель, я не чувствую в этом потребности. Поэтому встреча с Сударшаном будет подобна другим, с той лишь разницей, что он твой муж. Смотреть в глаза другим мне уже не интересно. Ты знаешь, главное в человеке не то, что его изменило, а само изменение и его результат. Какая разница – хотел кто-то совершить самоубийство или нет, бил кого-то ногами, оскорблял или рос в семье священника и выучил наизусть все молитвы? Для меня теперь основное в каждом встречном его настоящее. Что он делает, думает, говорит именно сейчас. Прошлое интересно разве что психологам и биографам, а мне, человеку, который помогает ставить людям цели и достигать их, важен лишь текущий момент… С этой точки зрения тебе и Сударшану помощь не требуется, – я улыбнулся. – Вы достигли самого главного – счастья в повседневности.

Заметь, как ты изменилась со времени работы в Москве. Ни макияжа, ни красивой дорогой одежды, ни тех запоминающихся духов. Все в тебе говорит о простоте и открытости, а раньше – о сложности и недоступности… Но молочный улун ты все так же пьешь, я прав?

– Ха-ха, – Софья рассмеялась. – Прямо в десятку! Обожаю молочный улун! Ты говорил с позиции коуча, но разве тебе самому не нужен Учитель? Ведь это ты говоришь, что несчастен, причем, видимо, в повседневной жизни, ведь работа – ее неотъемлемая часть. И Сударшан вовсе не проповедует. У него свой бизнес – автомастерская. У него всегда очередь на запись, по большей части потому, что люди приходят с ним общаться, а ремонт машины лишь повод. Конечно, ты взрослый человек, тебе решать, нужен совет или нет. Возможно, тебя смущает, что Сударшан мой муж?

– Скорее да, чем нет. Мне неуютно общаться с мужчиной женщины, к которой я питал определенные чувства… Вижу, что вы с Сударшаном достойны друг друга. И тем не менее, он проповедует, причем довольно интересным способом – приди чинить машину, узнаешь смысл жизни, – необычно. Замечу, что ни капли не смеюсь. Вы оба выдающиеся личности, и я абсолютно спокоен теперь за тебя смертную – ты под надежной защитой. Хотя… может, это все самообман? – и я едва заметно улыбнулся.

– Нет – это любовь. – Софья была серьезна, и я поверил ей – поверил тому, что она считала свои чувства истинными. – Прежде, чем ехать сюда, ты же задавал себе вопросы коуча? Вроде – какая цель этой поездки? Что даст достижение цели? Или… зачем мне нужна эта встреча?

– Хочешь узнать ответы? – неожиданно тень от деревьев кончилась, и дорожка вывела нас к пруду, окруженному скамейками, ларьками с мороженым и праздно прогуливающимися людьми. Я купил мороженое, и, пока мы молчали, съел добрую половину.

– Пожалуй, нет. Раз Учитель тебе не нужен – ты полностью самодостаточная и зрелая личность, пусть и несчастная. Я могу угадать. Цель поездки – проститься с прошлым в моем лице. И наша встреча тебе нужна только для того, чтобы убедиться еще раз, что ты все сделал правильно. Я права?

– Нет, – я доел мороженое и довольный обтирал руки влажной салфеткой. – Даже насчет Учителя ты не права. Как написано в одной книге, дословно не помню, никто тебе не друг, никто тебе не враг, но каждый встречный – великий учитель. В этой же книге есть еще одна мысль, которая мне нравится. Когда человек встречает кого-то, то надо думать «что я могу дать встречному» и давать это – пускай только улыбку, но искреннюю. Думать, что можно взять и чему-то научиться у встречного – подход исключительно эгоистичный, ставший мне чуждым за последнее время. Поэтому встречаться с тем, кого другие и, видимо, он сам именуют учителем, не считаю нужным: дать ему я ничего не смогу – ведь он привык отдавать, а сознательно принимать прописные истины от гуру я тоже не готов. Любые самые серьезные изменения в жизни человека происходят внутри. Разве кому-то было видно, как менялись мои убеждения? Разве кто-то увидел, как ты изменила свою философию невмешательства? То-то и оно – об этом знаешь только ты, если никому не рассказывать. Вся трансформация происходит глубоко, незаметно для окружающих – так и приходит мудрость. Человек достигает ее сам, учась у жизни, а не у навязанных авторитетов извне. Можно долго философствовать и вести разговоры, которые будут удерживать внимание толпы, но если человеку не предпринимать никаких действий, то грош цена этим разговорам. Да и не нужны они. Тот, кто чего-то достиг – действовал. При всем уважении к Сударшану – он не мой учитель. Мой учитель – жизнь в ее многообразии, свобода выбора, что готовит мне множество новых открытий, до которых я хочу дойти сам, по крайней мере на сегодняшний день. А приехал я, чтобы помочь тебе. Скажу честно – ревновал к мужу, и сейчас ревную, и… это одна из причин по которой тоже не хочу его видеть. Гнилое это чувство ревность, я знаю. Но ты просила приехать. Я твой друг по переписке из прошлой жизни, который очень хочет отблагодарить за оказанную помощь. И вот я здесь. Кстати, можем не прощаться. Продолжать переписываться, обмениваться фотографиями. К чему расставания, если только объединившись можно чего-то достичь? Ты согласна?