Книга Копье и кость - Анастасия Машевская

– В последнюю пару дней и впрямь похолодало, – согласился тан.

Бану пересела на поваленный ветрами ствол старой сосны и потерла плечи. Тан расстегнул ремень сбоку под ребрами и, сняв плащ, накинул на Бану.

– Не нужно, тан, – сделала Бансабира попытку отказаться.

– Не спорьте, вы еще нездоровы. – Сагромах примостился рядом, но не слишком близко. Нельзя, твердил себе тан. Что бы ни было, нельзя быть ей чем-то большим, чем союзником. Бансабира замужем за другим мужчиной. Пусть сопляком, пусть идиотом, который не стоит ногтя на ее мизинце, но она явно не из тех, кто будет позорить честь семьи подобным образом или рисковать союзом, который именно ей достался столь немалой ценой.

– Простите, это была плохая идея. – Сагромах почесал челюсть под ухом.

– Да бросьте, – отмахнулась Бану. – В кои-то веки выбраться из-за тех проклятых стен просто так, не ради контроля дозорных – такая удача выпадает нечасто. Я вам признательна.

Бансабира плотнее закуталась в плащи и добавила:

– За все.

«Ты ведь наверняка знаешь причину», – едва не сорвалось с уст мужчины. Но лучше обойти подобный угол: только богам известно, что у женщины на сердце и в голове. Бану может и не придать значения словам, если Маатхас скажет, что всему виной чувства. Поэтому лучше говорить про долг.

– Не стоит, тану. Я всего лишь отплатил вам вашей монетой.

– Я тогда не разбивала войска Ююлов, которые держали вас в осаде.

Маатхас поглядел на ручку женщины, белевшую поверх плащей и удерживающую их на груди, и неожиданно понял, что его собственные ладони сейчас до неприличия горячи.

– Но вы очень быстро стянули на себя сразу несколько их армий и еще ухитрились рассорить их с красными. Поскольку у меня было больше сил, чем у вас сейчас, и поскольку вы действовали расторопнее, этого хватило, чтобы мы смогли прорвать то небольшое окружение, которое опрометчиво оставил на нас тогда оранжевый тан. Так что я просто выплатил долг.

– Даже если так, – Бансабира, будто чувствуя взгляд тана, еще сильнее вцепилась в ворот плаща под горлом, – мне все равно непонятно.

– Что именно?

– Почему вы все еще здесь?

Система барьеров и ограничений, которую Маатхас выстроил между ними, мигом пошла трещинами.

– Вы же осознаете, что дали Шаутам время и возможность снова собраться с силами? – уточнила танша.

А, так вот она о чем.

– Разумеется. Как и вы. – Тан постарался ответить тем же равнодушным тоном, каким говорила Бану, но, видимо, от природы был честнее.

– Мои люди слишком слабы, вы сами сказали.

Маатхас помрачнел.

– Бугута вы сочли достаточно окрепшим, чтобы отправить на задание. И не его одного. Не припомню, чтобы вы с большим стремлением слушали прежде чьи-то доводы, если уже что-то решили.

– Разве из этого не следует, что я ничего не решила и просто не знаю, что делать дальше?

– Зная вас, могу подумать, что это мало похоже на правду, – заметил тан.

– Прискорбно.

Бану поежилась и вздернула подбородок.

– В любом случае мы сдвинемся с места, как только вернется Бугут. Полагаю, сейчас, если ваши шпионы не ошиблись, алые больше озабочены не погоней за нами, а собственной стратегией. Либо все носятся вокруг больного Ранди Шаута, либо – что было бы еще лучше – мечутся между приказами тана, который никак не соберется сойти в могилу, и приказами ахтаната, который мнит о себе слишком много, несмотря на то что его отец еще жив. Очень трудно достичь гавани, если сразу двое на корабле рвутся быть капитанами.

Маатхас усмехнулся:

– Стало быть, меня вы попросите заняться Раггарами?

– Я была бы благодарна.

Сердце Маатхаса свалилось в живот: наконец, наконец она повернула голову и взглянула на него! Прямо, открыто, как умеет она одна – женщина, не привыкшая отворачиваться от страха. А уж с наступлением темноты у нее вообще невероятный взгляд – его тан запомнил на всю жизнь.

Маатхас задумался: он может, как бывало раньше, прогуляться с Бану после вечерней трапезы, которую они и в этот раз разделят вместе. Бану не отказала бы ему, даже захоти тан после посидеть за разговорами в отведенном ему или ей покое, как случалось в Оранжевом танааре. Но жизненный опыт красноречиво убеждал, что на свете нет ни коня, ни корабля, который мог бы отвезти в прошлое.

Сейчас все совсем по-другому. Вечера, которые полтора года назад приятно щекотали нервы, радовали и заставляли играть кровь, теперь грозили мучением. Каково ему, Сагромаху, теперь будет остаться с Бансабирой наедине, тем более в спальне, без какого бы то ни было права действовать? Насколько живой может быть их беседа сейчас, по эту сторону поединка на берегу Бенры? Тан мысленно покачал головой: натянутое вежливое молчание только усугубит ситуацию…

Ох уж тот чертов девичий пояс! Да, он, Сагромах, у всех на глазах тогда склонил перед Бану коня и копье, при всех принял поражение, признавать которое свойственно по-настоящему смелым и честным людям. Он открыто тогда сказал если не о намерениях, то о колоссальном уважении и приязни. Может, в чьих-то глазах его жест был чем-то не особо значительным – сам Сагромах вложил в него куда больше чувств, чем увидела толпа. Он готов был, «высказавшись», остаться ни с чем; готов был любить Бану по-мужски, ничего не требуя и не ожидая.

Если бы она не скинула к ногам его коня пояс. Что бы потом ни говорили, правда, которую Маатхас подслушал у шатра Сабира, не давала покоя, напоминая регулярно о себе тупой ноющей болью. Такой привычной за минувший срок, что она стала восприниматься как часть собственного тела.

– …Вы будете неодиноки, – продолжала Бансабира. – Каамалы, вне всяких сомнений, помогут вам.

– Разве между Каамалами и Раггарами нет союза? – Того самого, из-за которого в северный альянс оказался вбит клин, домыслил Маатхас. Того самого, из-за которого Бану вышла за Нера, а не за него самого. Это ведь была единственная причина, по которой Сабир отказал ему, хоть бы Сагромах и предлагал Свирепому сто раз выдать и за Этера, и за Нера обеих его кузин.

– Есть, но надолго ли?

– Что вы имеете в виду?

– А что я имею в виду? – невозмутимо спросила Бансабира, пожав плечиками. Маатхас безотчетно улыбнулся. – Шаут оказался весьма хитер и поставил меня в непростую ситуацию. Расскажите-ка еще раз, что вам удалось выяснить. Почему Нер оказался во владениях моего деда и всего с полусотней солдат?

– Справедливости ради стоит заметить, что я это не выяснил, а вызнал у весьма нетрезвых людей, один из которых сообщил, что Раггары на правах союзников вступили с вашим мужем в сговор. Они выплатили ему весьма щедрую сумму за то, чтобы он убрался с их пути и вообще из их владений, со всей армией. Правда, куда делась ее бо́льшая часть, я так и не узнал. Признаться, удивлюсь, если золотые их просто не перебили. – Маатхас пристально вглядывался в лицо женщины, пытаясь понять, о чем Бану думает. Он развернулся, перекинув ногу и усевшись на сосновый ствол, как на коня, вынуждая этим и Бансабиру развернуться к нему.