Книга Смерть на каникулах. Убийство в больнице - Джозефина Белл

Реджинальд Фринтон остановился как вкопанный, переложил ружье под другую руку и снова двинулся в путь, но уже медленнее.

– Кто вам рекомендовал отвести друга на осмотр к доктору Колмену? – продолжил Дэвид, не замедляя шага.

– Другой мой друг. Его имени я вам не назову, и это абсолютно не ваше дело.

– Совершенно верно. Вы с ним ходили на эту консультацию?

– Да. Он меня попросил об этом.

– Кто попросил? Друг или доктор Колмен?

– Конечно, друг.

– Тут неуместно «конечно». Вы могли быть уже знакомы с доктором Колменом какое-то время.

– Я его увидел впервые. Мне сказали, что он всего два года как в Англии.

– Кто вам это сказал?

– Приятель, который его рекомендовал.

– Так что вы поехали со своим другом, у которого очень удачно заболел желудок как раз перед медкомиссией, и доктор Колмен ему сказал, что у него язва, что и подтвердил выданным заключением. Вас не удивило, что рентген не был предложен?

– Нет. Я решил, что доктор Колмен знает и так. И не понимаю, куда вы клоните. Я был в курсе, что мой друг негоден к армейской службе, и потому не удивился. От него гораздо больше пользы здесь, в военном сельскохозяйственном комитете, чем на армейском плацу. Солдата бы из него не вышло.

Слова Фринтона звучали открыто и честно, и Дэвид, глядя на него, склонялся к мысли, что он говорит правду и действительно считает болезнь друга подлинной, а доктора Колмена – специалистом, мнение которого не оспаривается. Но он помнил впечатление, оставленное Реджинальдом у миссис Сомервиль, и его странную веселость. Что ж, возможно, Фринтон говорит правду в том, что касается его друга, поскольку интрига его лежит глубже и относится к Урсуле. После знакомства с этим специалистом организовать консультацию для кузины было легче.

– Вы молчали о своем посещении Колмена вместе с другом или говорили об этом публично?

– Я болезни своих друзей публично не обсуждаю, – холодно сказал Реджинальд. – Но я определенно не пытался скрыть ни посещение доктора Колмена, ни его причину. Зачем? У парня язва желудка, его не сочли пригодным для армии и дали работу здесь, вот и все.

Дэвид понял, что тот решил держаться полного доверия доктору Колмену. Позиция, которую трудно атаковать, но прояснить необходимо.

– То есть вы сохранили эти сведения про себя?

– Болезнь друга – да. Но из посещения специалиста я секрета не делал. В доме все знали.

– И Урсула тоже?

– Разумеется, Урсула тоже.

– А ваш отец?

– Знал. Думаю, это из-за меня он решил показать Урсулу Колмену.

– Видимо, так.

Дэвид подтвердил свою точку зрения, но дальше, как оказалось, не продвинулся. Без дальнейших доказательств невозможно было бы обвинить Фринтона ни в помощи другу в получении фальшивого заключения, ни в организации такового для Урсулы. На основании этой информации невозможно было заключить, кто принял решение показать Урсулу доктору Колмену – Фринтон или его отец.

У поворота тропы Дэвид попрощался с фермером и двинулся к перелазу, ведущему на дорогу, чувствуя, что за ним наблюдают. Он надеялся, что к нему больше не прилетят шальные пули, но заставил себя не оборачиваться и не ускорять шага. Дойдя до перелаза, он оглянулся. На тропе и лежащих за ней полях было безлюдно и тихо. Только несколько ранних ласточек пикировали к земле и взмывали вверх, навстречу свету весеннего солнца.

Глава 14

На следующий день погода была изумительная, а Дэвида все еще мучила совесть из-за Джилл. Поэтому после ленча на скорую руку он повел ее гулять по холмам к юго-западу от Шорнфорда. Физическая нагрузка и беззаботная беседа вернули ясность мысли, и Дэвид вернулся в «Плуг и борону», рассчитывая найти сообщение от Стейнса с дальнейшим развитием дела, связанным с Колменом.

Но его ждало разочарование. Сообщение и действительно имелось, но от Хьюберта Фринтона. Не был бы доктор Уинтрингем столь любезен, чтобы посетить усадьбу после обеда и услышать некоторые новости, возможно, имеющие отношение к трагической гибели капитана Дункана?

Дэвид был и удивлен, и заинтересован. Он считал свои подозрения в отношении семейства Фринтонов весьма обоснованными, но сбивало с толку определенное несоответствие их фактического поведения и предположительных действий в совершении преступлений, которые он расследовал. Ни Хьюберт, ни Реджинальд не проявляли неординарности ни в речи, ни в манерах, а смерть Урсулы была примером дерзости, демонстративного презрения к риску и изощренной изобретательности. Приглашение было вполне обычным. Какую информацию может сообщить Хьюберт, не выдав при этом слишком полного знания фактов? Дэвид помнил, что в отложенном дознании по поводу смерти Алана Дункана никотиновое отравление не упоминалось. Множественные травмы, полученные им, были достаточной и непосредственной причиной смерти. Он не умер от никотинового отравления, хотя с дороги съехал благодаря действию этого вещества. Возможно, Фринтонам неизвестно, что именно знает полиция. Интересно было бы это выяснить.

В библиотеке усадьбы Уэйкли, куда провели Дэвида в половине восьмого, не было ничего необычного. Стеклянные двери полуоткрыты, шторы отдернуты, и газон казался черным на фоне темной синевы вечернего неба. Мистер Фринтон сидел у небольшого камина, рядом с ним на столе горела настольная лампа.

– Можете закрыть шторы, уже, наверное, настало время затемнения, – сказал он горничной, когда поздоровался с Дэвидом и подвинул ему кресло.

Горничная подошла к окну и задернула гардины так, что они перекрылись примерно на фут.

– Но дверь в сад мы оставим открытой, – произнес мистер Фринтон, обращаясь к своему гостю, – потому что вам может быть слишком жарко от огня. Я всегда топлю долго, больше обычного, из-за моего ревматизма. Для меня вечером важно согреться.

– Могу понять, – ответил Дэвид. – И сочувствую, хотя мне повезло не иметь этого заболевания.

– В вашем возрасте еще и не полагается, – любезно заметил Фринтон.

– Боюсь, это не слишком зависит от возраста, – возразил Дэвид, понимая, куда тот собирается повернуть разговор, и решил подыграть для экономии времени. – И чем моложе, тем серьезнее его проявления.

– Вы имеете в виду болезни сердца?

– Их, и другие осложнения.

– В случае Урсулы, – сказал мистер Фринтон, направляя разговор в нужное русло, – источником была скарлатина. Но я думаю, последствия те же.

– Да, вполне вероятно.

– Урсула, видимо, осознавала свое состояние куда полнее, чем давала основания думать кому-либо из нас, – твердо продолжил мистер Фринтон. – Я только что получил экземпляр ее завещания. Не имея прямых наследников, она завещает свою собственность – вот эту усадьбу, – Национальному фонду, занимающемуся охраной памятников. У меня на нее пожизненное право.