Книга Только одна ночь - Кира Дэвис

Улыбка на его губах чуть ли не грустная, задумчивая.

– Хорошо. – Он снимает пиджак, идет ко мне, но останавливается в двух футах от меня. – Ты хочешь все это? Так бери.

Я подхожу к нему, расстегиваю рубашку, снимаю ее с него. Потом настает черед ремня. Роберт позволяет мне раздеть себя, покорно стоит, пока не остается совершенно голым. Я прижимаюсь бархатным платьем к его обнаженной коже. Запускаю пальцы в его короткие волосы, притягиваю к себе для поцелуя, а его руки ложатся на мою талию. Я чувствую, как наливается силой его копье. Сегодня он уступает мне ведущую роль, разрешает испытать вновь обретенную силу.

Я отстраняюсь, кладу руку ему на щеку, делаю еще один шаг назад и начинаю неторопливо рассматривать его. Беру копье в свою ладонь, двигаю ее вверх-вниз, пока оно не краснеет от возбуждения.

– Это тоже мое? – шепчу я.

Он снова улыбается, но теперь налет меланхолии исчезает.

– Навсегда, – отвечает он.

Я опускаю руки ему на плечи, мягко толкаю, и он падает на кровать.

– Если это мое, то я могу попробовать его на вкус.

Я встаю на колени между его ног и беру его в рот. Мой язык проходит по головке пениса, щекочет нервные окончания, пока Роберт не начинает стонать. Тогда мой язык медленно, сантиметр за сантиметром, спускается вниз по стволу. Пальцы осторожно ласкают нежную плоть у основания, а рот продолжает свое путешествие вниз, а потом возвращается обратно в том же мучительном темпе, постепенно набирая скорость. Он снова стонет, на этот раз звук более дикий, животный. Когда его начинает трясти, я останавливаюсь и встаю на ноги. Он тут же садится и протягивает ко мне руки, но я не даюсь ему.

– Это бархат, – объясняю я. – Очень деликатная ткань. Тебе не разрешается дотрагиваться до нее.

– Я сам заплатил за платье, – хрипло возмущается он сквозь прерывистое дыхание.

– Ты подарил его мне, – отвечаю я. – Ты никогда не сможешь забрать обратно то, что дал, только не у меня. Я не позволю тебе.

Я медленно снимаю платье, бюстгальтер, трусики, превращая обычный акт в настоящее действо. Потом сажусь на него верхом, прижимаясь коленями к его бедрам, но не опускаюсь. Пока нет.

– Покажи мне себя, – шепчу я. – Не только силу.

В его глазах вспыхивает какая-то искра, нечто похожее на страх. Но что бы это ни было, оно исчезает в мгновение ока, и он возрождается к жизни, хватает меня, разворачивает, вжимает спиной в твердый матрас и входит в меня с неистовой энергией. А я, как обычно, сдаюсь. Обнимаю его руками, чувствую, как он проникает в самые глубины, так глубоко, как не мог ни один другой мужчина.

А потом что-то происходит; он убирает с моего лица локон волос и продолжает движения, заглядывая мне в глаза. Нежно, осторожно проводит пальцами по линии губ. И я вижу еще одну вспышку – на этот раз это беззащитность, потребность, которую не может заглушить примитивная страсть. Я вижу в этом что-то иное, что-то, чего никогда прежде не видела. Я кладу руку ему на грудь и чувствую, как сотрясается его тело.

Всего лишь миг, но и этого вполне достаточно. Когда он закидывает мою ногу себе на плечо и врывается в меня, на этот раз еще глубже, это просто улёт! Я видела то, что не видел почти никто другой, и запретность этого откровения поднимает нас на недосягаемую высоту экстаза. Он кусает меня за плечо, когда мои бедра поднимаются ему навстречу. Я чувствую запах его пота, смешанный с нашим общим запахом страсти.

Внезапно он останавливается и перекатывает меня на живот. Я в ожидании раздвигаю ноги, но он не торопится. Я стараюсь понять, что происходит, когда он поднимается и встает у изножия кровати. Но времени у меня нет. Через секунду он уже хватает меня за бедра и тянет вниз по матрасу, к краю кровати, пока не встает между моих ног, которые теперь висят в воздухе на его руках, но тело мое по-прежнему лежит на постели. И только тогда он вновь входит в меня. Я не вижу его, но чувствую каждый дюйм его плоти. Мне чудится, что я невесома, притяжение земли исчезло, осталось только притяжение Роберта. Он агрессивен, как будто никак не может насытиться мной, и с каждым рывком весь мир сотрясается. Ногти скребут простыню в попытке ухватиться хоть за что-нибудь, чтобы меня не смыло из этой вселенной цунами второго оргазма.

Но мы еще не закончили. На этот раз мой черед остановиться. Я разворачиваюсь, укладываю его на кровать и вновь забираюсь верхом. Меня трясет, пошатывает, но я ухитряюсь сохранить набранный темп. Я запрокидываю голову назад, его руки лежат на моей талии. Я вновь начинаю дрожать, но на этот раз еще сильнее. Оргазм берет меня в свои объятия, но мне удается продолжить движение, пока пламя ревет у меня внутри, согревает, заставляет испытать болезненное удовлетворение, которое становится еще более сильным, когда он присоединяется ко мне на вершине страсти и взрывается внутри меня.

Я без сил падаю на него, задыхаясь, как спринтер в конце забега, и думаю, каков будет приз за эту победу.

Интересно, суждено ли мне это узнать?

Глава 10

Дни набирают темп. Я все лучше и лучше справляюсь с работой. Даже показное уважение мистера Костина становится искренним. Аша больше не задирается, по крайней мере, словесно, хотя, когда я встречаю ее в коридоре, на совещаниях, в проезжающей мимо машине в гараже, я всегда чувствую на себе взгляд этих миндалевидных глаз – изучающий, расчетливый, ищущий слабое место, в которое можно воткнуть нож. Я не виню ее. Я получила шанс отомстить и воспользовалась им. Я заставила ее заплатить. Почему она должна вести себя иначе? Единственное, что разделяет нас сейчас, – это возможность.

Сегодня пятница, я рассматриваю новые счета, планирую, как заполучить предпринимателей, которые пока вне нашей досягаемости. Невозможное начинает становиться нормой. Я больше не задерживаюсь у зеркал. Меня не коробит собственное проявление агрессии и жестокости. Это все часть игры, а игра – это часть нынешней меня.

Я практически переехала к Роберту. Каждую ночь он удивляет меня. Вчера он встретил меня со стаканом дорогущего виски, напоминая о нашем знакомстве. Он приготовил молочную ванну, такую, в которой обожала нежиться Клеопатра. Я вошла в нее, нагая, глядя на то, как молоко окутывает меня, льнет к моей коже, проникает между ног, пока Роберт нежно тер мне спинку рукавичкой, целовал плечи, кормил виноградом оттенка темного пурпура. Я закрыла глаза, когда он начал мыть мне животик. Его руки двигались вниз по бедрам и обратно, вниз-вверх, вниз-вверх, и вдруг коснулись моей тайной пещерки. Возбуждение нарастало, пока сливочная нежность молока и взрывающийся во рту виноград не стали идеальной аналогией соку и взрыву в моем собственном теле.

Вчера он надел повязку мне на глаза и привязал к кровати, чтобы я не могла ощущать ничего, кроме его пальцев, дыхания, агрессии и пятичасовой щетины. Беспомощная, сгорающая от желания… и все для него. В тот момент он был моим миром.

Я остаюсь у себя дома, только когда в гости приходит Симона. Не знаю почему, но при мысли о том, чтобы привести ее к Роберту, мне становится неуютно. Полагаю, это слишком личное, чтобы делиться с подругой… или я просто не готова к тому, чтобы она увидела, какой я становлюсь рядом с ним. Симона не из тех, кто любит осуждать людей, но все эти произошедшие во мне перемены… у нее наверняка появится на этот счет свое мнение, а я не уверена, что готова его выслушать.