Книга Райская сделка - Бетина Крэн

— Потому что… я сам арестовал и доставил его туда. Глаза Паркера невольно округлились от удивления.

— Это вы его арестовали? — Паркер заинтригованно подался вперед.

— Я был в одном из военных подразделений, которые сопровождали Вашингтона в западную Пенсильванию, с тем чтобы подавить «водочный бунт», — сообщил Гарнер. — Мне необходимо выяснить, что произошло с Блэкстоном Дэниелсом.

— Следовательно, он один из тех, кто восстал против закона о виски? — Полностью озадаченный, Паркер откинулся на спинку стула. — Вы сами его арестовали, а теперь желаете, чтобы ему была оказана юридическая помощь? Вы не можете не признать, мистер Таунсенд, что это весьма странно и необычно.

Гарнер принял самый неприступный и чопорный вид и сообщил:

— Дело в том, что этот человек — мой тесть. — И как будто это сдержанное сообщение все объясняло, он коротко поклонился ошеломленному Паркеру. — До свидания.

Наступило Рождество, и настроение Уитни заметно поднялось. Она отправила на запад подарки тетушке и отцу с письмами, где заверяла их, что живет хорошо, и просила подробно рассказать о себе. Затем стала радостно готовиться к празднику, украшать дом душистой хвоей и блестящими алыми лентами. В сочельник вся семья отправилась в церковь, а затем собралась в ярко освещенной западной гостиной, где принимала нескольких гостей, преимущественно деловых компаньонов, которые совершали обязательные праздничные визиты.

Уитни оказалась под пристально изучающими ее взглядами. Она не отходила от Гарнера и отказалась от пунша, который подавали за столом. Для Байрона, Маделайн и самой Уитни было огромным облегчением, что она вела себя как полагается замужней леди и не выкинула ни одной непредсказуемой выходки, хотя Эзру это немного разочаровало.

Гарнер с радостью следил за решительными стараниями Уитни приспособиться к новому образу жизни. Она стоически воздерживалась от торговли со слугами за исключением отдельных случаев. Но его беспокоило, что в магазинах она по-прежнему отказывалась пользоваться деньгами. Как будто что-то в ней еще сопротивлялось новой жизни. Ему казалось, что две неотъемлемые стороны ее существа — • гордость прирожденного коммерсанта и самые тайные глубины сердца — все еще оставались для него непостижимыми. Он был убежден, что, пока не сможет постичь ее непоколебимый инстинкт коммерсанта, ему не дано будет овладеть полностью ее сердцем. Решив так или иначе склонить Уитни к принятым на востоке страны порядкам, он придумал новый план и как-то днем рано покинул контору и заехал домой, чтобы снова отвезти Уитни в магазин.

Но пока она готовилась к выходу, в дом ворвался взбешенный Байрон и немедленно потребовал, чтобы Гарнер прошел к нему в кабинет. Встревоженный его состоянием, Гарнер сбросил плащ и направился вслед за отцом.

Через некоторое время Уитни спустилась в центральный холл, но не застала там ни Гарнера, ни Эджуотера. Только плащ Гарнера небрежно свисал с поручней лестницы. Услышав голоса в западном коридоре, она озабоченно направилась туда. В конце холла стояла встревоженная Маделайн и проводила Уитни злым взглядом. У полуоткрытой двери кабинета Байрона сидел в своем кресле старый Эзра и внимательно прислушивался к разгоряченному спору.

Уитни остановилась рядом с Эзрой и по его лицу поняла, что в кабинете происходит что-то серьезное.

— Никогда! — бушевал там Байрон. — Никогда, ни разу не обошлось, чтобы ты не попал в какую-нибудь грязную историю! У тебя был шанс оправдаться, доказать свою храбрость, привезти домой награды, какие-то знаки отличия за победу над повстанцами. И где все это?

— Должно быть, награды задерживаются. — В сухом тоне Гарнера чувствовалась сдержанная ярость.

— Или тебя их лишили! — закричал Байрон.

— От меня это не зависит, так или иначе…

— Нет, это типично для тебя, Гарнер. — Байрон с подчеркнутым презрением произнес имя своего сына. — Ты поехал за почестями, а что привез? Шлюху, которая пьет виски…

— Довольно. — возмущенно потребовал Гарнер. — Я не потерплю, чтобы Уитни унижали. Нравится вам или нет, она моя жена! Я женился на ней, и она будет здесь жить. Так что придется вам с этим примириться.

Уитни бросилась было в кабинет, но ее остановила неожиданно сильная и цепкая рука Эзры.

— А я не намерен с этим мириться! Чтобы какая-то коварная Иезавель перевернула вверх ногами весь мой дом, всю мою семью! — Уитни увидела в дверь разъяренное лицо Байрона. — Ты привез ее сюда, навязал нам. И когда же вслед за ней здесь появятся ее родственнички? Всякие там кузины, дядюшки… и ее отец, который варит виски?

При упоминании об отце у Уитни больно сжалось сердце.

— Черт побери! — таким спокойным тоном произнес Гарнер, что у Уитни мороз по коже пробежал. — Оставьте наконец в покое ее и ее семью. Ведь на самом деле вы нападаете на меня, я опять вам не угодил. Что ж, может, я не такой сын, о каком вы мечтали, но уж какой есть. И с этим ни вы, ни я ничего не можем сделать.

— Ну нет, очень даже можем! — Байрон шагнул к нему со сверкающими от гнева глазами. — Я могу проследить за тем, чтобы тебе никогда не доверили управление нашей компанией. Я не дам тебе ею руководить, не стану смотреть, как ты пускаешь на ветер все, что я создавал всю свою жизнь. У тебя нет ни чувства преданности, ни чувства долга, ни умения ценить ответственность, которую влечет за собой руководство таким важным предприятием. Думаешь, я не вижу, как ты сбегаешь из конторы, стоит ей только поманить тебя пальцем? Тебя не бывает на месте большую часть времени…

Гарнер подавил желание выругаться.

— Я не обязан отчитываться ни за то, на что я трачу свое время, ни за поведение моей…

— Скорее всего ты так же вел себя на этой проклятой границе, — презрительно бросил ему Байрон. — Достаточно было тебе учуять рядом юбку, и ты забывал о своем долге и чести… точнее, о том, что от нее осталось!

Лицо Гарнера потемнело от оскорбления, и Байрон счел этот признак подтверждением своих догадок.

— Господи, неужели именно так все и произошло? Вот почему тебе пришлось жениться на этой выскочке… и вот почему ты не получил никакой награды. Офицеров, которые не выполнили свой долг и опозорили себя, не награждают!

— Прекратите! — Уитни вырвала руку у Эзры и влетела в комнату, захлопнув за собой дверь и заставив вздрогнуть Гарнера и Байрона. — Как вы смеете?! — Она остановилась между ними. — Как вы смеете говорить ему такие вещи?!

— Уитни, не вмешивайся! — загремел Гарнер, но она была слишком оскорблена, чтобы подчиниться ему.

— Честь и долг! Что вы о них знаете?! На свете нет человека более преданного своей стране и долгу, чем Гарнер Таунсенд, и вы тысячу раз глупец, если не понимаете этого только потому, что он ваш сын! — Она окинула горящим взглядом застывшего Гарнера.

С гордостью она думала о свойственном Гарнеру понятии чести. Именно бескомпромиссное чувство чести и долга заставило его арестовать ее отца. Но та же честь побуждала его выполнять обет, которым он обменялся с ней, заставляла его заботиться о ней и защищать. Та же честь требовала от него, чтобы он заменил собой ее разрушенный мир. Ее муж выполнил свой долг, как этого требовала его честь, и заслуживал большего от членов семьи, которые обязаны любить и поддерживать его.