Книга Коринна, или Италия - Жермена де Сталь

Не только бедствия — преступления тоже оставили здесь свои следы. Вы видите на дальнем конце залива остров Капрею, где доживал свой век впавший в старческую немощь Тиберий, где этот человек, жестокий и вместе с тем сладострастный, необузданный, но уже уставший от жизни, наскучив преступлениями, окунулся в омут низменных наслаждений, как будто он недостаточно обесчестил себя за годы тирании.

На этом берегу против острова Капреи возвышается гробница Агриппины{207}; гробницу эту воздвигли уже после смерти Нерона; убийца матери преследовал даже ее останки. Он долгое время жил в Байях, где все напоминало о его злодеянии. Какие изверги обитали здесь по воле случая! Тиберий и Нерон точно взирают здесь друг на друга.

Эти острова, поднятые извержением вулкана со дна моря, чуть ли не со дня своего возникновения стали служить ареной преступлений старого мира; злосчастные изгнанники, осужденные на вечную ссылку, стоя на пустынных, омываемых волнами утесах, вглядывались в далекие очертания родных берегов, и мнилось им: ветер доносил до них благоухания италийских полей; а иногда после долгих лет изгнания, получив смертный приговор, они убеждались, что по крайней мере враги еще не забыли о них.

О залитая слезами и кровью земля, ты никогда не переставала рождать плоды и цветы! Неужели не питаешь ты жалости к человеку? неужели не содрогается твое материнское лоно, принимая человеческий прах?

Тут Коринна остановилась на несколько минут, чтобы передохнуть. Все собравшиеся на праздник стали бросать к ее ногам ветки мирта и лавра. В мягком лунном сиянии лицо ее казалось еще прекраснее; ее кудри причудливо развевались на свежем морском ветру. Казалось, сама природа любовно украшала Коринну.

Внезапно ее охватило неодолимое волнение; она окинула взглядом восхитительный пейзаж, посмотрела на чудесное вечернее небо, на Освальда, который стоял здесь, но вскоре мог навсегда покинуть ее, и слезы брызнули у нее из глаз. Народ, только что бурно рукоплескавший Коринне, уважая ее смущение, молча ждал слов, которые позволили бы им разделить ее чувства. Некоторое время она перебирала струны лиры, потом запела, но уже не октавами, а на едином дыхании, не разбивая стихов на строфы.

Несколько трогательных воспоминаний, несколько женских имен тоже должны исторгнуть у вас слезы. В Мизене, на том месте, где мы с вами находимся, Корнелия, вдова Помпея, до самой кончины предавалась своей благородной скорби{208}; на этих же берегах долго оплакивала своего Германика Агриппина, пока убийца, отнявший у нее супруга, не счел ее достойной разделить его участь{209}. Остров Низида был свидетелем последнего прощания Брута и Порции{210}.

Итак, эти женщины, подруги героев, пережили гибель своих возлюбленных. Долгое время они шли рука об руку со своими мужьями, но вот настал день разлуки. Порция кончает с собой, Корнелия с воплями прижимает к своей груди священную немую урну{211}, Агриппина долгие годы тщетно стремится навлечь на себя гнев убийцы своего мужа. Эти несчастные создания, блуждая как тени по пустынному берегу вечной реки, жаждут очутиться на другом берегу; в своем длительном уединении они вопрошают безмолвную природу и умоляют и это звездное небо, и это глубокое море донести до них хоть звук любимого голоса — голоса, который им уже не суждено услыхать.

О любовь, верховная владычица сердца, таинственное вдохновение, посещающее и поэтов, и героев, и священнослужителей! что происходит, когда судьба отнимает у нас того, кто владел тайной нашей души, кто вдохнул жизнь в наше сердце, небесную жизнь? что происходит, когда разлука или смерть обрекает женщину на одиночество на земле? Она томится и угасает. Сколько раз окружающие нас скалы служили хладной опорой одиноким вдовам, которые некогда опирались на плечо друга, на руку героя!

Перед вами Сорренто: там жила сестра Тассо{212}, и когда, переодетый паломником, спасаясь от преследований государей, он пришел искать приюта у своей безвестной подруги, долгие страдания едва не омрачили его рассудок; у него оставался лишь его гений; у него сохранилось лишь знание божественного мира; все земные образы спутались у него в мозгу. Так талант, с ужасом взирая на окружающую его пустыню, скитаясь по свету, не обретает никого себе подобного. В природе он больше не слышит отзыва, и посредственные люди почитают безумием тоску души, которой недостает на земле воздуха, вдохновения и надежды.

Разве рок, — продолжала Коринна со все возрастающим волнением, — разве рок не преследует восторженные души поэтов, которым суждено глубоко любить и страдать? Они изгнаны из иного мира; и люди из милосердия не должны предписывать общие законы этой горстке избранных или гонимых. Почему судьба внушала такой ужас древним? Какое влияние может оказать судьба на заурядные и холодные души? Они плывут по течению, они покорно совершают свой жизненный путь. Но жрица, изрекавшая прорицания, чувствовала, что ею владеет какая-то неумолимая сила. Я не ведаю, какая непреоборимая сила ввергает гения в пучину бедствий, однако он внемлет музыке сфер, недоступной слуху простых смертных; он проникает в тайны, неведомые людям, и душа его таит в себе Бога, которого она не может вместить.