Книга Нефертари. Царица египетская - Мишель Моран

— Ты готова?

Фараон взял меня за руку, и, миновав толпу придворных, всячески нас благословлявших, мы подошли к помосту. Сегодня здесь поставили два деревянных креслица для моих сыновей, а так как малыши еще не умели есть самостоятельно, то было здесь и кресло для Мерит, которая будет присматривать за ними и кормить.

Я села на трон справа от Рамсеса. Визири встали, а Хенуттауи с усмешкой объявила:

— Наша царевна, которая станет царицей. Прекрасно! Выпьем же за Нефертари!

Она подняла свою чашу, и все за столом последовали ее примеру.

— За Нефертари! — весело пронеслось по залу.

— Я, конечно, не собираюсь долго засиживаться, — сказала жрица заплетающимся от вина языком. — В конце концов, утром мне нужно кое-кого отблагодарить. — Она поднялась и, глядя на Исет, ехидно сказала: — Ты идешь?

Исет посмотрела на Рамсеса.

— Нет, конечно. Я… я должна быть здесь.

Хенуттауи прищурилась.

— Тогда увидимся утром. — Она ласково улыбнулась Урхи: — Удачи тебе в твоем деле.

Ее алые одежды скрылись за двойными дверьми, и остаток вечера хеттский царевич провел в одиночестве, нетерпеливо поглядывая на Рамсеса. Наконец, когда ужин подходил к концу, Урхи спросил:

— Египет принял решение?

— К сожалению, нам нужно еще подумать.

— Государь! — с чувством сказал царевич. — У меня отняли трон. Сам я не смогу собрать войско, но с твоей помощью нас ожидает победа! Я верну тебе все земли, потерянные фараоном Эхнатоном. Все до последнего клочка!

Фараон испытывал сильнейшее искушение, но важнее всего для нас был мир.

— Твое предложение мне понятно… — начал Рамсес.

Неожиданно двери в Большой зал распахнулись, и какой-то слуга крикнул:

— Верховную жрицу Исиды убили!

На миг воцарилась тишина, потом люди пришли в смятение. Придворные вскочили с мест, фараон ринулся к дверям, и я последовала за ним. Первым к молодому слуге приблизился Анхури и отобрал окровавленный нож.

— Скорее! — крикнул побледневший Рамсес. — Скорее!

Он схватил меня за руку, и мы приблизились к Анхури.

— Кто это сделал? — спросил фараон.

Юный слуга испуганно ответил:

— Государь, я услышал на пристани крики. Мы вместе с другими слугами побежали посмотреть, что там, и увидели, как верховный жрец Амона садится в лодку. У него на одежде была кровь, государь, вот я и позвал стражу. Его уже схватили.

Семеро стражей ввели в зал верховного жреца. На набедренной повязке Рахотепа алела свежая кровь. Я крепко сжала руку Рамсеса. Фараон выступил вперед и спросил ужасающим голосом:

— Что ты сделал?

Рахотеп, казалось, собрался все отрицать, но, посмотрев на слугу, расправил плечи.

— Я отомстил за смерть фараона Сети, государь. — Глядя на недоуменное лицо Рамсеса, жрец добавил: — Твоего отца отравили!

По залу пробежал изумленный шепот. Рамсес пытался осмыслить сказанное, а Рахотеп ядовито заметил:

— Если ты не веришь, спроси у других визирей. Или у своей будущей царицы — госпожи Нефертари!

Рамсес повернулся ко мне.

— Это правда? У тебя есть подозрения, что… — Он перехватил мой взгляд в сторону Пасера и вскричал: — Моего отца убила Хенуттауи?

Голос его отразили стены, и в зале повисло тяжелое молчание.

Из толпы вышел Пасер.

— Этого мы точно не знаем, — спокойно ответил он. — В тронном зале случайно подслушали разговор.

У Рамсеса прилила к щекам кровь.

— Чей разговор?

— Разговор между Хенуттауи и Исет. Возможно, Хенуттауи дала твоему отцу яд.

— Кто же знает правду? — крикнул Рамсес.

Голос у него дрогнул от гнева и боли, словно мы его предавали своим молчанием.

— А что мы могли сделать? — воскликнула я, но, даже говоря, понимала: нужно было давно ему все рассказать. — Обвинить верховную жрицу? Она бы никогда не призналась…

Я хотела успокоить Рамсеса, но он оттолкнул мою руку.

— Нет! — воскликнул фараон, глядя на Рахотепа. — Ты-то знаешь! Что она тебе сказала?

— Что по ее приказанию фараону поднесли отравленное вино.

Гнев Рамсеса как будто утих; он огляделся.

— А Исет? Она слышала это от Хенуттауи и даже не…

— Исет не могла тебе сказать, — возразил Рахотеп, — ведь твоя тетка обвинила бы ее! Она незаметно добавила яд в питье и дала чашу ни в чем не повинной Исет. Жрица Хенуттауи была очень коварна.

Я видела, к чему идет дело. Если его рассказ никто не опровергнет, Рамсес простит ему убийство Хенуттауи. Но ведь жрец убил еще и Нефертити и устроил пожар, в котором погибла моя семья!

— Хенуттауи была настоящая змея, — с достоинством произнес Рахотеп. — Теперь она мертва.

— Он убил ее не из-за этого!

Все повернулись ко мне.

— Верховный жрец утверждает, что убил Хенуттауи, мстя за фараона, но он лжет! Рахотеп убил ее, чтобы заставить молчать. Хенуттауи готова была свалить всю вину на его дочь и выгородить себя!

— А кто же его дочь? — прошептал Рамсес.

Я прикрыла глаза, чтобы не видеть его лица. Исет подошла и встала рядом с фараоном.

— Исет, — промолвила я.

Рамсес, вне себя, повернулся к ней.

— Верховный жрец Рахотеп — твой отец?

— Откуда мне знать! — воскликнула она.

Рахотеп шагнул вперед, и на этот раз стражники его не остановили.

— Хенуттауи хотела от моей дочери того, чего она дать не могла: золота, дебенов, власти. Я убил ее не только из мести за фараона, но и ради дочери.

— Не верь ему! — повторила я. — Он убил твою тетку так же, как убил мою! Из мести. — Я повернулась к Рахотепу. — Я знаю, что Нефертити убил ты. Тогда, двадцать лет назад, Мерит видела тебя, испачканного кровью, так же как сегодня тебя заметил этот юноша. Ты стал верховным жрецом Амона, вернулся в Фивы и пригрозил, что скажешь всем, будто я проклята Амоном как дитя безбожницы. Ты обещал выгнать меня из Фив, если Мерит нарушит молчание. Теперь меня никто не выгонит. — Я посмотрела на Рамсеса. — Спроси у него про пожар в Малькате. Спроси, кто и зачем убил моего отца и моих сестер!

Стражники обступили Рахотепа.

— Вспомни, государь, что сделала Хенуттауи! — дрогнувшим от страха голосом воскликнул верховный жрец. — Она — убийца!

— Это ты убил Нефертити и устроил пожар? — спросил Рамсес.

Понимая, что проиграл, Рахотеп с ненавистью посмотрел на меня.