Книга Корректор реальности - Олег Языков

Тут же пришлось нырять вниз. Еле успел сдернуть свой пулемет. Вверху запылил под длинными очередями бруствер. Заметили, гады! Шеф приказал менять точку…

– Андрюха, набил хоть один?

– Ага, есть один! Держи… – Андрей перебросил мне полный диск.

– Себе приготовил? Тогда – прыгаем!

Хорошо, что мы сидим на отшибе. Никем не замеченные, мы с Андреем скакнули метров на двести в густые заросли кустарника. Зашипев от боли – подрали нас ветки, мы поползли вперед. В сидоре у Андрея с металлическим шорохом перекатывались винтовочные патроны.

Теперь крайний бронетранспортер был от нас метрах в четырехстах, немного впереди. Он неспешно полз, подкидывая задок на ямках, и истерично лая пулеметным огнем. Сам пулеметчик стоял спиной к нам.

– Андрей, делай гада!

Напарник снял пулеметчика с первого выстрела. Он ткнулся лицом в казенник своего «MG» и сполз вниз. А я не удержался – слишком уж хорошо выставились перед моим пулеметом идущие цепью немецкие пехотинцы. Это и называется – фланговый огонь. Безжалостный огонь по цепи, проекция которой представляла небольшую дугу солдат, перекрывающих друг друга. Такого шанса больше не будет, нужно работать.

Пулемет замолотил. Громко, радостно, по-деловому. Я все держал и держал очередь. Ствол, сделанный умельцами на базе Полигона, выдержит. Немцы кувыркались, оседали, пытались бежать, но – падали, падали, падали на землю, которую они пришли завоевывать огнем и мечом… Те, кого не убивали пули, гибли во вспышках пламени пирозарядов. Криков погибающих немцев я не слышал – все покрывал грохот дегтяря… Наконец он лязгнул затвором и замолчал. Диск закончился…

В ушах все еще стоял грохот выстрелов, над горячим стволом плавно тек нагретый воздух. Я пошевелился, и, тонко звеня, из-под левого локтя покатились блестящие гильзы… Бронетранспортер, оставшийся без пулеметчика, подвывая мотором, медленно пятился назад. Андрей приподнялся и несколько раз выстрелил ему в приоткрытый отсек. Этого хватило. «Ганомаг» встал и начал дымить.

– Что, Андрей, кажется, все? – Голос меня подвел, и мне пришлось сипеть. – Отбились?

– Кажись, да…

Договорить Андрей не успел. По линии наших окопов встали разрывы снарядов. А потом на них выкатились ушедшие вперед танки. Видимо, их вернули командой по радио.

Сделать мы ничего не могли. У нас не было даже гранат. Танки навалились на наши позиции и стали утюжить окопы. Раздался одинокий гранатный взрыв, у одного танка сорвало гусеницу, но остальные, довольно урча, закончили свою мясницкую работу. Мы с Андреем снова остались одни…

Не думая ни о чем, я привычно сменил диск пулемета. Поймав корму танка в прицел, дал длинную очередь, еще одну. Пули, конечно, не смогли пробить танковую броню, но вспышки пирозарядов смогли напугать танкистов. Танк дернулся вперед и шустро побежал на закат, в сторону своей вышедшей из боя группы. За ним, так же спешно, ушли и остальные машины. Над изрытым полем боя протянулись длинные вечерние тени. Подбитая вражеская техника истекала вонючим дымом. Все смолкло, наступила тишина. Я с трудом сглотнул.

– Ну, что, брат? Пойдем посмотрим… Похоронить надо наших…

* * *

Мы нашли и откопали одиннадцать человек живых. В том числе и лейтенанта. Правда, он был тяжелый… Осколком ему оторвало правую кисть руки. После того, как он подбил немецкий танк броском единственной гранаты. Выжил и сержант. Он был контужен, заикался, но был жив, а это главное.

– Я не слышу! – орал он мне прямо в ухо. – Не слышу я! Сколько бойцов осталось, говоришь? Ты громче давай, громче!

Пока я ему объяснял, Андрей колдовал с бинтами над лейтенантом. Потом он подошел и кивнул, мол, жить будет. Вот и хорошо. Геройский парень наш лейтенант. Пусть живет и дальше.

Сержант немного оклемался, криком и матюгами разогнал четырех бойцов по позициям собирать погибших. Еще двое были посланы искать оружие и оставшиеся боеприпасы. Остальные бойцы были ранены и ходить пока не могли. Мы с Андреем тоже суетились как электровеники. Наконец все было сделано. Из шинели и двух винтовок были наскоро изготовлены носилки для лейтенанта. Погибшие были собраны и уложены в уцелевшем окопе, и мы в несколько рук быстро забросали их землей. В бугорок над могилой воткнули щиток с разбитого «Максима». Большего сделать для мертвых было нельзя… Сержант скомандовал: «Смирно!» Наш редкий строй замер перед братской могилой.

– Прощайте, браты… – сказал сержант. – Извините нас, ребята… Вишь, какое дело-то… Вы погибли, а мы еще живые. Вы остаетесь тут, на позициях, а мы сейчас уйдем. Но немцы не прошли, ребята, не-е-т, не прошли… А мы вернемся, вы не сомневайтесь! Мы обязательно сюда вернемся. И вспомним все! И памятник вам поставим… А пока полежите так, в окопе. Дело для нас привычное. Прощевайте пока, ребята!

Он низко склонился над братской могилой. Заикаться он перестал, но теперь по его щекам безудержно текли слезы. Все же он был сильно контужен.

– Взяли носилки. Пошли…

И мы пошли на восток.

* * *

Я об этом, конечно, не знал, да и не догадывался даже, но это было. Через несколько недель после нашего увольнения в кабинете руководителя Службы Коррекции распахнулась дверь.

– Господин адмирал… – начал лощеный адъютант. Начал, но не окончил. Ибо получил сзади могучий толчок выпирающим брюхом начальника аналитического отдела Службы и был просто сметен с пути. Адмирал удивленно поднял брови. Таких шалостей его подчиненные в его персональном кабинете обычно себе не позволяли. Да они и представить такое себе не могли. Но все же это случилось.

– Господин адмирал, кажется, это все же произошло, – вытирая вспотевшую лысину огромным платком, растерянно пробурчал нахально ворвавшийся в кабинет начальник аналитического отдела.

– Произошло что? – спокойно и равнодушно поинтересовался адмирал. Он был стар и многое уже видел. Трудно удивить человека с его-то опытом. – Да вы присядьте, успокойтесь… Стакан воды?

– Какой воды! – взвизгнул его подчиненный. – Извините… Господин адмирал, произошел неконтролируемый и непрогнозируемый сбой реальности.

– Позвольте я угадаю… На Земле, так ведь?

– А откуда… А-а, плевать! Все пошло к черту! Да, вы абсолютно правы, господин адмирал, именно на Земле. Всеми средствами наблюдения мы фиксируем совершенно неожиданную коррекцию. Коррекцию, которую мы не планировали и не проводили! Ее нет, и она есть! Мы трижды проверили все данные. Над проблемой работали три независимых центра, использовались разные методики, разнообразная вычислительная техника…

– И в результате…

– И в результате – коррекция хода войны, взявшаяся ниоткуда. Нет причин, нет даже мельчайших факторов, которые могли бы ее вызвать. Такое впечатление, что стояли могучие, древние горы – и вдруг рассыпались в пыль! Без какой-либо причины, господин адмирал!

– И в итоге…