Книга Глаза убийцы - Джон Сэндфорд

Лукас спешил, стараясь не думать. Нужно продолжать двигаться. Забудь о пистолетах. Они лежат в подвале и испускают сияние — и черт с ними, пусть сияют.

В магазине было пусто, если не считать скучающей продавщицы, которая была так хорошо одета, что Лукас принял ее за волонтера.

— Чем я могу вам помочь? — спросила она.

— Меня интересует художник Одилон Редон. Что у вас есть? Например, календари?

Пять минут спустя он сидел в машине и искал листок бумаги. Наконец ему удалось найти квитанцию из магазина шин. Он перевернул ее, разгладил на «Руководстве пользователя „порше“» и начал составлять новый список.

Он боялся ложиться в постель, а потому устроился в свободной спальне с бутылкой виски «Канадиан клаб» и принялся изучать свои записи.

Схема первого убийцы была завершена. Это Друз. Тролль, сильный, приземистый, с головой необычной формы, убил Стефани. Тут не осталось ни малейших сомнений. Если он заодно с Беккером, то он также расправился с Джорджем, потому что Беккер в это время находился с Лукасом. Друз мог убить Кэсси. И Армистед. Возможно, женщину у гипермаркета, но зачем? Она не вписывалась в схему. Эта женщина не была свидетельницей, не имела отношения ни к антиквариату, ни к театру… И откуда взялись фотографии, на которых сняты жертвы без глаз?

Второй преступник: существует ли он? Беккер ли это? Следы на месте, где они обнаружили труп Джорджа, говорят о наличии сообщника. Как мог Друз отыскать профессора, если на него не указал Беккер? (Возможно, он наблюдал за похоронами Стефани?) Зачем он отогнал джип Джорджа в аэропорт? Как он мог убить Армистед? Телефонный звонок — неужели это обычное совпадение и кто-то просто хотел получить контрамарку?

Ответ находился где-то рядом, в его схемах. Лукас чувствовал его, но все еще не видел.

Он вытащил из кармана квитанцию из магазина шин. Сверху он написал: «Дружок».

Дэвенпорт посмотрел на него, закрыл глаза и постарался вспомнить все известные ему обстоятельства.

В шесть утра он позвонил Делу.

— Мне нужно заехать к тебе и поговорить, — сказал Лукас.

Дел употреблял «спид».

— Господи, почему ты не спишь в шесть утра? Ты еще хуже, чем я…

Лукас ехал по городу вслед за наступающим рассветом. Начинался еще один холодный пасмурный день. Радиостанции для водителей уже начали работу, и он переключал приемник с одной на другую, не особенно вслушиваясь в то, что они говорят. Он свернул на автостраду I-94, ведущую в Миннеаполис.

Дел, в слегка пожелтевших шортах и футболке без рукавов, которую одобрил бы Кларк Гейбл, встретил его у двери. Когда Дэвенпорт рассказал ему, чего он хочет, Дел покачал головой и сказал:

— Лукас, ты решил себя прикончить?

— Мне просто нужно некоторое время не спать, — ответил лейтенант. — Я знаю, что делаю.

Дел посмотрел на него, кивнул, зашел в спальню и вернулся с оранжевым пластиковым флаконом.

— Десять доз. Это серьезно. Только не растягивай надолго.

— Спасибо, дружище, — поблагодарил Лукас.

Из спальни послышался голос:

— Дел?

— Подожди минутку, — крикнул Дел и кисло улыбнулся другу. — Шерил. Ну что тут скажешь?

Наркотик его приободрил. Он свернул на юг и посмотрел на часы. Почти семь. Слоун уже наверняка встал.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила жена Слоуна, как только открыла дверь.

— Всем это интересно знать, — с усмешкой сказал Лукас.

Она была невысокой, полной, сексуальной и удивительно доброжелательной. Дэвенпорту она нравилась.

— Слоун уже встал?

Она повернула голову.

— Слоун! Лукас пришел.

— Я на веранде, — крикнул тот.

— А у Слоуна есть имя? — поинтересовался гость, входя в дом.

— Понятия не имею. Никогда не спрашивала, — ответила она.

Хозяин сидел на веранде, курил сигарету и ел вишневый пирог. Рядом на столике стояла бутылка кока-колы.

— Истинный завтрак лесоруба.

— Говори тише, — попросил Слоун. — Я еще не проснулся.

— Нужно, чтобы ты кое с кем побеседовал, — сказал Дэвенпорт. Слоун был лучшим специалистом по допросам в управлении. Люди охотно ему все рассказывали. — У меня есть имена и адреса…

— И что я должен сделать? — спросил Слоун, взяв листок бумаги, протянутый Лукасом.

— Дети этих людей умерли, — сказал Дэвенпорт. — Мы хотим провести эксгумацию. И рассчитываем сделать это сегодня.

Глава

29

Красавец танцевал, ноги кровоточили, но танец продолжался, пока Красавец не упал на спину, широко раскинув руки и ноги, подобно распятию на огромном восточном ковре в гостиной. Ему не снились сны о глазах. Ему вообще ничего не снилось. Ничего.

Беккера разбудила боль.

Сквозь жалюзи просачивался дневной свет, тело дрожало от холода, все мускулы были напряжены. Он сел, посмотрел на себя и решил, что где-то испачкался, но тут же понял, что у него на груди образовалась корка запекшейся крови. Когда он попытался встать, сухие чешуйки посыпались на пол.

Что-то изменилось. Он это чувствовал, но не мог сообразить, что именно. Беккер постарался вспомнить, но разум отказывался ему служить. Ничего не получалось. Он встал, добрался до ванной комнаты, пустил воду и стал смотреть, как она с шумом наполняет ванну, а потом начал петь, как научила его в пятом классе миссис Вильсон:

— Frère Jacques, frère Jacques, dormez-vous, dormez-vous?[23]

Он забрался в ванну. Кровь растворилась, вода стала розовой, и Красавец принялся плескаться. Он мыл свое прекрасное лицо и пел песни, которым учили пятиклассников…

Когда он вылез из ванны, зеркало запотело. Это вызвало у него раздражение, так как он не мог взглянуть на свое лицо. Пришлось открыть дверь и дождаться, пока более холодный воздух очистит поверхность. Беккер всегда пытался протереть ее полотенцем, но нужного результата не достигал.

Он распахнул дверь, и вокруг него заструился холодный воздух. Это стимулировало его разум, и он едва не поймал ускользавшее воспоминание. Не хватило совсем немного… Первые полоски воды побежали вниз по зеркалу. Беккер взял полотенце и вытер их. Ага, вот и он…

«Отражение где-то далеко, — с недоумением подумал он. — Но так не может быть. Я же здесь, рядом…» Беккер протянул руку и коснулся стекла. Лицо приблизилось, а его ужас стал расти.

Это не Красавец. Перед ним…

Беккер закричал и отшатнулся, не в силах оторвать взгляда от зеркала.