Книга Убить зверя - Виталий Гладкий

Чагирь застал Хойко врасплох. Тайга – это не побережье Черного моря, где можно безбоязненно ходить и днем, и ночью не то что без оружия, но и вообще в одних плавках. Изредка в ней пропадали не только бесшабашные, плохо приученные к таежным условиям, золотоискатели, но и опытные охотникипромысловики имеющие ружья и собак. В тайге незнакомый человек всегда опасность; тем более, вооруженный. И это Хойко знал хорошо. Однако каким-то образом Чагирь его перехитрил. Когда след беглых зэков привел Егора на Бабаеву заимку, егерь обнаружил мертвого ненца и едва дышавшую Яляне.

Она была довольно искусно (с бандитской точки зрения) исколота ножами – так, чтобы не истекла кровью и не умерла, и в то же время чтобы не смогла долго протянуть без медицинской помощи.

Егор сразу понял задумку Чагиря. Бандит знал почти наверняка, что Сатана идет по пятам, и потому подстраховался таким жестоким образом. Он был на все сто процентов уверен, что егерь не оставит умирать раненную женщину; значит ему придется возвратиться в обжитые места с нелегкой ношей в виде Яляне.

Тем временем беглые успеют одолеть Громовик, а там хоть трава не расти – до железки рукой подать. И никакие заслоны не остановят беглых бандитов, потому что их вел сам Чагирь. А пахан ничего не делал наобум; скорее всего, на железнодорожной станции зэков ждали одежда, надежные документы, деньги, грим, чтобы немного подправить внешность, и билеты в центральную часть страны. Егор, проживший все эти годы в ожидании побега убийцы своих родителей, настолько проник в образ и мысли своего злейшего врага, что совершенно не сомневался – так оно и есть.

Чагирь просчитался. Но не в той части замысла, которая касалась лично Сатаны – егерь и впрямь намеревался доставить ее в ближайшую больницу, хотя до нее и было около двадцати пяти верст. (Правда, такое решения он вырвал из своего сердца с отчаянием и болью). Однако закаменевшая от горя и потери крови женщина наотрез отказалась от помощи Егора. Она лишь повторяла, как молитву: "Убей их, убей их, убей их…" К счастью, у егеря была военная аптечка, которой снабдил его Кривенцов. Перевязав раны, сделав несколько нужных в таких случаях уколов и накормив Яляне горячим бульоном, Егор написал обстоятельную записку с описание случившегося. Он спрятал ее в просмоленный мешочек, привязал донесение к ошейнику самой смышленой из все своры ищейки, кобеля по кличке Полкан, и приказал ему найти Блинкова (таким образом он пытался приспать больную совесть). Предполагая нечто подобное, егерь попросил капитана отрезать кусок его портянки, и теперь пес мог разыскать помощника начальника лагеря где угодно – Полкан обладал поразительным верховым чутьем. Его отцом был Уголек и самая лучшая лайка, которую только можно было сыскать в таежных деревнях. Егор выменял пса еще щенком на одного из своих зверюг – для того, чтобы улучшить потомство.

Да, теперь Чагирь был вооружен, притом карабином. Это было плохо… очень плохо… С этой мыслью Егор и погрузился в глубокий сон…

Рассвет застал егеря уже среди диковинных сосен, в ложбине, скрывающей его от нескромных глаз. Он вышел затемно, чтобы не попасть по светлому на мушку карабина бандитов, которые могли наблюдать за открытым участком склона, где змеилась звериная тропа на Громовик. Ему уже вовсе не нужны были ищейки, чтобы найти следы Чагиря и его подручных. Всего беглых, вместе с паханом, было четверо – отчетливые отпечатки подошв на илистом участке ручья, который зэки перешли вброд, рассказали опытному таежнику-следопыту так много, что, наверное, сам Чагирь удивился бы.

Теперь Егор знал, что один из беглецов, самый высокий ростом, прихрамывает; второй – любитель жульничать даже со своими товарищами; он на ходу украдкой жевал сухари и сахар, общий НЗ, роняя крошки под ноги; у третьего были нелады с мочевым пузырем – видимо, какое-то воспаление; он ходил по малой нужде через каждый километр. А у самого пахана был припрятан небольшой нож – он прикрепил его к щиколотке правой ноги, под штанину. Егор заметил это, когда исследовал очередной короткий перекур зэков посреди влажной низменности. Чагирь лежал на правом боку, и вмятина от ножа просматривалась достаточно отчетливо. Похоже, пахан за годы, проведенные в зоне, стал еще более хитрым и недоверчивым…

Четверо… Беглых зэков снова четверо. История повторяется… Так думал Егор, взбираясь на довольно широкий скальный порог, продолжение звериной тропы. Бандиты тоже шли этим же путем, только с большим отрывом от егеря. Но он не унывал – впереди беглецов ждали такие крутые и неудобные подъемы, что по ним не то что идти, ползти придется с черепашьей скоростью. И здесь он своего не упустит. В долгом ожидании побега Чагиря Егор много раз взбирался на скалы, чтобы приобрести необходимый навык. Он изучил все тропы, все пути возможного маршрута пахана. Бывал егерь несколько раз и на Громовике. Дома Егор устроил своеобразный спортивный уголок и в свободное время часами подтягивался на перекладине, отжимался от пола, лазил, словно обезьяна, по канату и деревьям, качал пресс, с ловкостью эквилибриста ходил по тонкому бревну, перекинутому через глубокий овраг, приучал себя не спать несколько суток подряд. И теперь он мог висеть над пропастью на кончиках пальцев добрых полчаса, нимало не пугаясь высоты и не теряя силы.

Все-таки до ночи он не догнал зэков. Они были уже совсем близко, что называется рукой подать, но – не догнал. Егор долго раздумывал, что делать дальше – продолжить подъем в темноте, или подождать рассвета.

Перед ним высился самый неудобный и опасный участок – скалы Близнецы. Тропа обвивала их сброшенной змеиной шкурой – такой же шероховатой, в прорехах провалов, лентой, петляющей настолько причудливо, что и днем впору было загреметь на многочисленные пики, акульими зубами торчащие далеко внизу.

Подумал и решил – нужно идти. У него просто не было иного выбора…

Жарко, думал он. Как, все-таки, жарко… Думал и сам себе дивился – ночью на склонах Громовика температура упала почти до нуля. Но горячечное нетерпение жгло его изнутри словно паяльной лампой.

Егор карабкался размеренно, стараясь не шуметь и не делать резких движений. Иногда ему казалось, что бандиты совсем рядом, за следующим поворотом тропы и что он даже слышит их тихую речь. Тогда егерь надолго замирал, боясь шелохнуться и, как бы ни была неудобной поза, стоически терпел, сколько считал нужным. В одном месте Егор чуть не сорвался, но успел зацепиться за небольшой каменный отросток всего двумя пальцами, и пока извивался угрем над черной бездной, стараясь побыстрее найти еще одну точку опоры, едва не заорал во весь голос от ярости и отчаяния – он просто не имел права, не мог умереть, не рассчитавшись с Чагирем сполна.

Пронесло… Привалившись спиной к холодному, вспотевшему камню, Егор сидел, скукожившись, на крохотном пятачке тропы, под небольшим уступом, и размеренно жевал вяленую сохатину. Он понимал, что не подкрепившись, далеко не уйдешь. Эта вынужденная остановка почти на вершине одной из скалблизнецов его раздражала, и егерь время от времени сокрушенно качал головой. Есть ему вовсе не хотелось, но он, буквально насилую себя, запихивал жесткие ломтики мяса в рот и механически работал челюстями, почти не ощущая вкуса походного охотничьего продукта.