Книга Ночь с принцем - Сабрина Джеффрис

— Но разумеется, — продолжал его высочество, — совсем скоро вы снова будете «леди» — леди Берн. — Он повернулся к Гэвину и спросил: — Вы по-прежнему хотите присвоить баронетству именно это имя?

Гэвин кивнул:

— Это меньшее, что я могу сделать, чтобы воздать должное имени моей матери.

При упоминании о Салли Берн лицо принца приняло неприязненное выражение.

— Полагаю, именно поэтому вы настаивали на личной встрече со мной? Вы намерены шантажировать меня этими письмами, чтобы заставить признать…

— Писем больше не существует, — прервал принца Гэвин. — Я сжег их.

Его высочество молча уставился на Берна.

— Вы ведь именно этого хотели, ваше высочество? — я поспешила вставить Кристабель. — Чтобы они навсегда исчезли.

— Разумеется, но… — Принц посмотрел на Кристабель с недоверием: — Вы сами видели, как они сгорели?

— Да, и не только я, но и другие свидетели: лорд Стокли и леди Кингсли.

На лице его высочества отразилось искреннее изумление.

— А мистер Берн знал, что содержится в этих письмах?

— Да, ваше высочество, и тем не менее сжег их на глазах у лорда Стокли.

Принц громко и с облегчением выдохнул.

— Теперь мне понятно, почему Стокли так поспешно сбежал из Англии.

— Сбежал? — переспросил Гэвин.

— Уехал в Париж. Не захотел подождать, чтобы увидеть, какие меры я приму для того, чтобы раздавить эту гадину. — Принц холодно улыбнулся. — Но в конце концов ему все-таки придется узнать об этом. — Его высочество испытующе посмотрел на Гэвина: — Когда вы соглашались принять участие в этом деле, мистер Берн, то поставили условием встречу со мной. Для чего?

— Вы не догадываетесь, ваше высочество? Потому что я хотел, и до сих пор хочу, получить от вас кое-что.

— Вот как? — Принц удивленно поднял бровь. — Разве титула барона недостаточно?

— Чтобы заплатить за то, как вы обошлись с его матерью? — не удержалась от вопроса Кристабель. — За то, что оставили его совсем одного…

— Тише, моя милая, все в порядке. — Гэвин крепко взял Кристабель за руку, погладил пальцем по обручальному кольцу, точно такому же, как у него, и опять обернулся к принцу: — Вам за многое следовало бы извиниться перед моей матерью, но особенно за то, что вы называли ее шлюхой везде, где могли. Она этого не заслуживала. Мы оба знаем, что шлюхой она никогда не была. — Принц ничего не ответил на это, и Берн продолжал: — Я не жду, что вы сделаете публичное заявление, — это, несомненно, было бы неблагоразумно с политической точки зрения. Но я надеюсь, что среди своих друзей, среди тех, кто повторяет и разносит сплетни, вы попытаетесь восстановить репутацию моей матери.

— Думаю, это осуществимо, — согласно кивнул принц.

— Кроме того, я хотел, чтобы вы выполнили свое обещание выплачивать ей ежегодное содержание. Оно должно быть выплачено полностью, начиная с того момента, как деньги переступали поступать, и до самой ее смерти.

Кристабель удивленно заморгала. Об этом муж ей ничего не говорил.

— Да, Дрейкер говорил мне, что ваша мать выжила после пожара, — прищурился принц. — Он также сказал, что она прекрасно устроена в вашем имении в Бате. В таком случае я не понимаю, зачем ей нужно это содержание.

— Дело не в деньгах, — резким тоном проговорил Берн, — а в принципе. Я хочу, чтобы эти деньги от ее имени ежегодно жертвовались больнице Святого Варфоломея для помощи нуждающимся женщинам. В этой больнице о ней заботились после пожара, а пожертвования яснее всего прочего покажут, что она совсем не та женщина, какой вы ее представили.

— Хорошо. — Принц не скрывал, что удивлен столь неожиданным требованием. — Еще что-нибудь?

— Нет.

— Еще одна просьба, ваше высочество, — выступила вперед Кристабель — ее муж слишком горд, чтобы просить что-нибудь для себя. — После всего, что пришлось пережить Гэвину, разве не справедливо было бы, чтобы вы хотя бы сейчас, без свидетелей, признали его своим сыном?

— Это лишнее, — прервал жену Гэвин. — То, что я делал, я делал для тебя, а не для него.

— Я знаю, милый. А также знаю, что это совсем не лишнее. — Кристабель повернулась к принцу, который с интересом наблюдал за ними. — Прошу вас, ваше высочество, хотя бы один раз признайте, кто он такой.

— Конечно, ты мой сын, Гэвин. — Принц тяжело вздохнул. — Это может подтвердить любой, у кого есть глаза. — Лицо его высочества опять приняло холодное выражение. — И больше мы никогда не станем возвращаться к этому.

— Разумеется, нет… папа. — Гэвин явно не желал упускать случая побольнее уколоть своего августейшего родителя. — Не беспокойтесь. Я прекрасно обходился без отца до сих пор и не испытываю никакой потребности в нем сейчас.

Гэвин судорожно сжимал руку Кристабель. От волнения его голос дрожал.

— Кстати, об отцах. Я чуть было не забыл. — Принц повернулся к двери, ведущей в соседнюю комнату. — Войдите, генерал. Вы оказались правы: предательства действительно не было.

— Предательства? Что это зна… — Кристабель внезапно осеклась, увидев мужчину, входящего в комнату. — Папа! — крикнула она и бросилась к нему. — Папа, ты здесь! Ты вернулся!

— Да, моя девочка, я вернулся.

Прижавшись к отцу, Кристабель вдруг разом вспомнила обо всем, что произошло за последние два месяца, и неожиданно для себя разрыдалась. Генерал еще крепче обнял дочь, приговаривая охрипшим от волнения голосом:

— Ну-ну, девочка моя, красавица… С каких это пор мой маленький храбрый солдатик стал плаксой?

— Вы должны простить мою жену, сэр, — обратился к генералу Берн. — Она очень беспокоилась за вас.

— Ах, папа, — всхлипывала Кристабель. — Прости меня… за все. Зато, что я рассказала о письмах Филиппу… что предала твое доверие…

— Глупости, — прошептал генерал, — не вини себя. Твой отец, старый дурак, сам виноват, что не сжег эти письма… — он взглянул на принца, — на чем его высочество категорически настаивал.

Кристабель тоже подняла на принца покрасневшие глаза:

— Вы ведь не накажете его, ваше высочество?

— За что? — холодно спросил принц. — За то, что он героически сражался? За то, что победил Наполеона? Защитил регента? Да против меня поднимется восстание, если я попытаюсь что-нибудь сделать с вашим отцом. Впрочем, в этом нет никакой необходимости, раз все закончилось хорошо.

— Тогда почему вы упомянули о предательстве? — резко спросил Берн.

— Когда его высочество узнал, что вы женились на моей дочери, — объяснил генерал, — он предположил, что, возможно, вы сговорились с ней и собираетесь выдвинуть собственные требования в обмен на письма. Когда два дня назад мы прибыли в Дувр, нас уже ждал человек, который доставил меня сюда, чтобы я мог присутствовать при этой встрече и повлиять на свою дочь, если дело примет другой оборот.