Книга Символы власти и борьба за власть: к изучению политической культуры российской революции 1917 года - Борис Иванович Колоницкий

к национальной символике. Когда Временное правительство отменило все акты, ограничивавшие права Финляндии, в Великом княжестве были вывешены национальные финские флаги с изображением льва. Тогда в резиденции полицмейстера города Або раздался звонок. Звонивший передал постановление местного военного комитета российских войск, якобы требующее снятия флагов. Впоследствии этот звонок был отнесен на счет «провокаторов», но, возможно, он действительно отражал позицию какой-то части членов комитета. Показательно, что Исполнительный комитет российских войск в Або специально запросил Гельсингфорсский совет о необходимых действиях в данной ситуации. Исполнительный комитет Гельсингфорсского совета 11 марта заявил, что «никаких препятствий к вывешиванию тех или иных флагов… не видит, и просит Абосский исполнительный комитет предоставить местному населению в этом деле полную свободу»[855].

Обострился вопрос о национальных флагах в канун праздника Первого мая. Демонстрация интернационализма приобрела характер общегосударственного праздника, она требовала отрицания национализма. В этих условиях национальные символы казались совершенно неприемлемыми. Накануне праздника газета большевиков Кронштадта прямо призывала: «Против многоцветных знамен капиталистов поднимается наше Красное знамя»[856].

Кронштадт выделялся своей радикальной позицией. Однако конфликт, связанный с национальными флагами, имел место и в Ревеле, где в то время преобладали умеренные политические партии. Предпраздничная листовка Ревельского комитета РСДРП гласила: «Это красное знамя международный пролетариат во время празднования рабочими 1 мая высоко поднимает над всеми национальными флагами. В этот день в доказательство своей солидарности с рабочими всех стран и единения в достижении общепролетарской цели, рабочие выходят на улицу только под красным знаменем, и в этот день нет места национальным флагам. Если же национальные флаги будут вынесены, то их надо считать противными международному братству. Особенно это теперь так, когда русская революция, сбросив царскую власть, водрузила красное знамя на развалинах старого режима и до Учредительного собрания не снимет его с новых занятых мест». Неудивительно, что во время праздника в Ревеле срывались эстонские национальные флаги, пострадали и флаги чехов, участвовавших в демонстрации. Большевики утверждали, что срывать эстонские флаги начали русские матросы, а затем к ним якобы присоединились с пением «Марсельезы» эстонские рабочие. К этим свидетельствам следует относиться осторожно, однако показательна принятая на следующий день резолюция местного Совета: «Осуждая срывание флагов как акт насилия, Совет рабочих и воинских депутатов в то же время разъясняет, что 1 мая — праздник Интернационала, праздник международный, вывешивание национальных флагов в этот день противоречит идее Интернационала»[857]. Иначе говоря, умеренный в политическом отношении Совет считал, что конфликт спровоцирован самим видом национальных флагов. Можно предположить, что в этой и иных ситуациях риторика интернационализма использовалась для сохранения единства государства.

«Буржуазно-националистические» флаги считались недопустимыми на первомайских торжествах и в других городах. Так, в Одессе к демонстрации пытались присоединиться сионисты со своими флагами, однако организаторы празднества сочли их участие в «празднике труда» недопустимым и, «чтобы не смешать националистически-буржуазную демонстрацию с демонстрацией труда», направили сионистов по другим улицам[858].

Зачастую красные и национальные флаги мирно соседствовали. В Петрограде еще 26 марта состоялась демонстрация эстонцев-республиканцев (состоявшая по преимуществу из военнослужащих), которые несли национальные флаги. Эстонские социал-демократы отказались участвовать в данной манифестации, так как, по их мнению, «буржуи затемняют такой манифестацией сознание народных масс и отвлекают их от классовой борьбы». Но показательно, что и участники демонстрации, придерживавшиеся относительно умеренных политических взглядов, несли на красных транспарантах лозунги с требованием автономии Эстонии. Демонстранты несли также и красное знамя, на котором был изображен небольшой эстонский флаг[859]. И в других ситуациях красный флаг использовался как символ национальных движений.

Свои лозунги на красных флагах писали и мусульмане, и сионисты. Красные стяги несли и во главе православных религиозных процессий, и во время манифестаций, организованных Лигой равноправия женщин. Красными знаменами обзаводились бойскауты. На красных полотнищах и транспарантах школьников красовались лозунги: «Ученье — свет, неученье — тьма», «Охрана детского труда и всеобщее обязательное обучение». Впрочем, некоторые юные манифестанты выдвигали и более радикальные требования. Дети порой требовали ликвидации «ига родителей» и на своих красных флагах писали: «Да здравствует детский социализм!»[860].

Обилие красных флагов, ставших символами различных организаций, привело к тому, что некоторые политические группировки предпринимали попытки заявить о своем исключительном праве на революционный стяг. Они считали «истинными знаменосцами» лишь свою политическую партию, своих вождей. В этом отношении показателен лозунг большевиков Кронштадта, развернутый на демонстрации 1-го мая: «Да здравствует Российская социал-демократическая рабочая партия. Только она защищает интересы пролетариата, только она держала и держит высоко наше красное знамя, звала и зовет нас к великой цели к социализму!». В свою очередь митинг солдат гарнизона г. Воронежа, 13 мая организованный местными большевиками, приветствовал своего лидера данной партии так: «Шлем братский привет дорогому товарищу Ленину как стойкому борцу революционного пролетариата, рабочих, крестьян и солдат, всегда высоко державшему красное знамя Интернационала…»[861].

Нередко в статьях и резолюциях «истинные знаменосцы» революции противопоставлялись политическим силам, недостойным хранить красный флаг, хотя и претендующим на это. В конце ноября 1917 г. I съезд моряков Военного флота приветствовал Военно-Морской революционный комитет, «который распустил Центрофлот и не дал затоптать в грязь революционное красное знамя моряков»[862].

Порой под красным флагом одновременно боролись друг с другом и явные политические противники. Так, во время Апрельского кризиса манифестанты, выступавшие против «империалистической» политики министра иностранных дел П.Н. Милюкова, шли, естественно, под красными флагами. Но красные флаги наряду с иными несли и участники контр-манифестации, — сторонники Милюкова. Они использовали имевшиеся в обилии красные флаги, куски простой красной материи, тут же на улице мелом и углем писали на них свои лозунги. Например, на огромном красном флаге, висевшем на Невском проспекте со дня праздника 1 мая (18 апреля старого стиля), появилась надпись «Да здравствует Временное правительство». Сторонники Милюкова использовали и красные транспаранты патриотической демонстрации инвалидов, состоявшейся 17 апреля, несли они и красные розы. Борьба за флаги играла большую роль в дни Апрельского кризиса. Участники различных манифестаций срывали и уничтожали флаги своих политических противников. Информация о подобных действиях влияла на развитие событий. Так, узнав о том, что на Невском проспекте срывают «их» красные флаги и транспаранты, рабочие некоторых промышленных предприятий, оставив все первоначальные колебания, решительно устремлялись в центральные районы города. Прибыв на место, они принимали участие в уничтожении красных флагов и плакатов своих политических противников. При этом противникам Милюкова, похоже, было неприятно признавать, что их оппоненты также несли красные транспаранты, поэтому, описывая события, они либо не упоминали цвет уничтоженных ими знамен, либо специально подчеркивали, что, например, было сорвано белое знамя