Книга Возлюбленная герцога - Сара Маклейн

Грейс долгую минуту молча смотрела на него, и в ее взгляде появилось нечто, что он узнал сразу. Он видел это в ее взгляде давным-давно – двадцать лет назад.

Разочарование.

А затем она негромко произнесла:

– Ты все это подстроил.

Ирония, разумеется, заключалась в том, что это был единственный раз, когда Грейс вообще задумалась о замужестве, даже мечтала она о браке с ним.

О браке с мальчиком, которого любила целую жизнь назад, который строил планы, как стать герцогом, ставил своей целью возвращение в Лондон, триумфальное и победное, чтобы изменить мир, из которого он вышел.

И еще он предполагал, что она станет его герцогиней и будет менять мир вместе с ним.

Но она больше не девочка двенадцати лет, или тринадцати, или четырнадцати. Она больше не пятнадцатилетняя девчонка, дрожащая от холода на улице и мечтающая, что он к ней вернется.

Она взрослая женщина, сумевшая без всяких титулов и привилегий спасти этот мир и саму себя. Она сама добилась могущества. Создала империю из ничего. И когда возникает угроза, она сражается. И непременно побеждает.

Разве он только что в этом не убедился?

А теперь он предлагает ей титул, как будто это награда за все ее лишения. Как будто это не то, что разрушало их мир там, где появлялся он.

Да еще это слово – «вместе».

Это же слово произнесла герцогиня Тревескан сегодня вечером, когда пришла в восторг, увидев Грейс и Эвана. «Вместе».

Грейс пристально посмотрела на него.

– Это ты прислал ее ко мне. Герцогиню Тревескан. Той ночью. Сказать, что ты вернулся.

Он отвел взгляд.

– Точно. Ты прислал ее. А она как бы невзначай завела о тебе разговор. Сообщила, что ты устраиваешь бал-маскарад и ищешь жену.

Это его насторожило.

– Я не искал жену. Я ее давно нашел.

Сердце отчаянно заколотилось, но она проигнорировала и это, и то, что в его взгляде светилась искренность.

– Твоей задачей было убедить меня в том, что ты изменился.

– Я изменился, – эхом отозвался он.

– Я-то думала, это правда, – горько сказала Грейс.

– Правда!

– Нет. Я не буду твоей герцогиней. У меня нет ни малейшего желания быть причастной к твоему миру – миру, погубившему нас. Погубившему наших матерей. Моих братьев. Миру, который каждый день угрожает Гардену, а сегодня явился сюда за женщинами, потому что им запрещается иметь даже миг собственного удовольствия. Удовлетворения. Радости… – Она замолчала, чувствуя отвращение к своим словам и к тому, что должно было последовать дальше. – И все это даже прежде, чем мы успели хотя бы заикнуться о том, как он погубил тебя. – Ее гнев все разгорался, и она добавила: – Думаешь, я не знаю, как он погубил меня? Думаешь, я не сожалела о существовании этого проклятого титула целых двадцать лет? Я его ненавижу. И каждый раз, как кто-нибудь о нем заговаривает, испытываю к нему еще большее отвращение. Сегодня ты преподнес мне самый чудесный подарок, который я когда-либо получала. Вкус к жизни без этого проклятого герцогства.

Глаза ее широко распахнулись, когда он заорал:

– Ты думаешь, я не вспоминаю каждый день пакт, который мы заключили? Никаких наследников. Никакого сиятельного будущего. Никого, кто бы носил это имя. – Он замолчал, глядя на нее безумными глазами. – Думаешь, я не вспоминаю этот пакт каждый раз, как смотрю на тебя и думаю, какую жизнь мог бы прожить с тобой, не будь я этим разнесчастным герцогом? Рассказать тебе? Какая это могла быть жизнь? Что бы мы могли иметь?

Она замотала головой, чувствуя, как сжимается ее сердце.

– Нет.

Но он ее уже не слушал.

– Думаешь, я не воображаю себе дни на солнышке здесь, в Гардене? Работу в доках? Думаешь, не тоскую по жизни, к которой вернулся, в это великолепное место, которое ты создала, где сплю рядом с тобой каждую ночь, а утром бужу тебя поцелуем? Ты говорила о фантазиях. Хочешь узнать мою?

«Нет».

«Да».

– Нет.

Он взял ее лицо в ладони, повернул к себе.

– Моя фантазия вот. Ты и я, здесь. С кучей огненноволосых детишек. – Грейс закрыла глаза. – Мои братья. Их дети. Семья. – Последнее слово прозвучало шепотом. – Господи. Не могу тебе рассказать, как я мечтаю о семье – созданной в нашем доме. Твоем и моем. О начале чего-то нового.

На ее щеку скатилась слеза, столько муки слышалось в этих словах, откликнувшихся двойной болью в ее сердце. Эван вытер ее, провел большим пальцем по щеке, смахивая остальные слезы.

– Но я не могу иметь ничего из этого. Из-за проклятого титула.

Сердце ее лихорадочно колотилось при виде этого гнева, тлевшего два десятка лет и вот, наконец, прорвавшегося.

– И единственное, за что я все эти годы цеплялся – за надежду, что в один прекрасный день смогу использовать его так, как мы собирались. И вот он, этот шанс. Сегодня я признал этот грязный, украденный титул и заявил об этом вслух, чтобы спасти твой мир. Ради тебя. Сегодня ночью я предлагаю тебе битву, которую ты хотела.

Она словно одеревенела, заранее ужасаясь тому, что он собирался сказать.

– Я люблю тебя.

За долгие годы боев без перчаток Грейс успела получить бесчисленное множество неожиданных ударов, но ни единого вроде этого – словно выкачавшего из нее весь воздух.

И он на этом не остановился.

– Да, я полюбил тебя в тот момент, когда впервые увидел целую жизнь назад, но те чувства бледнеют по сравнению с тем, как я люблю тебя сейчас. Ты само совершенство – сильная, и дерзкая, и отважная, и очень умная, и хотя я томлюсь, желая оказаться рядом с тобой, мне становится еще мучительнее, когда я оказываюсь рядом, потому что я не могу заполучить тебя. Потому что всякий раз, как я протягиваю к тебе руки, ты ускользаешь сквозь пальцы… как чертова фантазия.

Грейс сглотнула. Комок у нее в горле становился невыносимо тугим по мере того, как Эван говорил. Его слова были эхом ее собственных чувств – ее отчаянных желаний, которые невозможно удовлетворить.

– Да… я попросил герцогиню привести тебя на маскарад. И стоял в углу бального зала, окончательно теряя голову, в какой-то безумной надежде дожидаясь, что ты все-таки переступишь порог этого дома. И ты пришла – моя воплощенная надежда.

Еще одна слеза поползла по щеке, а он мгновенно смахнул ее пальцем.

– Я бы пошел на это снова. Я никогда не перестану искать тебя, Грейс. Ты мое начало и мой конец. Моя вторая половина. И так было всегда. Это моя битва, – негромко повторил он. – Выходи за меня.

Она покачала головой. Ее захлестывала грусть, подступали слезы, горячие, неудержимые.

– История, которую ты мне рассказал. Кирена и Аполлон. Он хотел, чтобы она ушла с ним, жить с богами. А она желала править королевством. И чем все закончилось?