Книга Пробуждение - Юрий Пашковский

Она не исчезла, она просто сдержала всю магию, направленную в Золтаруса, но не смогла сдержать ярость смертного Лесного эльфа, окутанную проклятиями и чистотой энергий, что рождаются в стуке сердца. Ярость прошла сквозь Онтический Эфир, ведя за собой откат от Разрушения, остановленного Онтическим Эфиром. И обвитая мучениями и страданиями боль расколола сущность Золтаруса, суть бога-упыря. Он заорал, когда взорвались его руки, когда отвалились его ступни, когда начала раздуваться голова и из глазниц начали вытекать глаза, а в груди появляться провалы в никуда. И испытываемая богом-упырем боль была сродни боли при использовании божественной Власти, но если та тысячами мелких иголок пронзала его, то эта ржавым тупым топором рубила его на части.

В Лесном Коридоре внимательно следивший за схваткой Мастер побледнел и сжал кулаки, вонзив ногти в кожу так, что потекла кровь, но он не заметил этого.

Латиэлл вскрикнул от радости, когда увидел, что происходит с его врагом, но тут багровые жгуты, без труда преодолев силовое поле, коснулись Маэлдрона. И плоть начала исчезать, заставив карлу судорожно закрутиться на месте и покрыть свое тело очищающим пламенем, будто это могло помочь. Пожиратели Плоти, добравшись до заветной добычи, действовали быстро и неумолимо. Кожа, мышцы, жир, органы, нервы, каждая клетка — все пожиралось багровыми жгутами. В воздухе завис, покрытый собственным пламенем, скелет. Воздушные элементали продолжали держать вызвавшего их мага, и пылающий костяк напоминал картины художников-райтоглорвинов, повествующих о последних днях мира, когда Грозный Добряк сольется с Сущностью Тварца и мир переродится заново. Темные фигуры исчезли, и никто не мог сказать, были ли они…

А тело Золтаруса, стоило сгинуть Маэлдрону, начало восстанавливаться. Онтический Эфир пришел в норму и возвращал естественный вид бога-упыря, воссоздавая его заново из беспредельности своего потенциального существования, Властью Бессмертия изгоняя Смерть и ее слуг из актуального бытия Золтаруса. Красные лучики сновали от плеч бога-упыря, возвращая ему руки, синие лучики прыгали в глазницах, заново создавая лиловые глаза, дыры в груди затягивались желтыми лучиками, белые лучики творили ступни.

Он был богом. И Онтический Эфир не мог позволить богу умереть.

Золтарус взглянул на огненные останки врага. Заклинание Полета до сих пор не распалось на составные чары. Бог-упырь с сожалением вздохнул. Эльфу не суждено убить его. Эльф оказался слабее. А значит, этому миру не избежать гибели.

…И его Народу…

Правда, было странно, что воздушные элементали все еще оставались в Равалоне, а не убрались в свой мир. Когда-то Дети, что взяли себе имя Сива, что значило Собирающие, рассказывали богу-упырю, что с гибелью мага исчезнут все его заклятия, если только это не предсмертное проклятие, или закрепленное за источником энергии Заклинание, или некромагическое изменение. Проклясть Золтаруса карлу просто бы не успел, то же самое и с источником энергии, оставалось только некросинное заклятие, но бог-упырь не улавливал излучений Смерти…

Ответом стала яркая зеленая вспышка на лбу пылающего черепа, исходившая от камешка, которого до этого не было видно в языках пламени. От камешка побежали ободки обруча, охватившего голову, изнутри обруча поползли толстые стебли, охватывающие кости и гасящие огонь. На стеблях раскрывались маленькие листочки, плотно сжимающиеся друг с другом и облепляющие кости. Золтарус не успел и глазом моргнуть, как скелет Лесного эльфа оказался покрыт стеблями и листвой, напоминая набитое растениями чучело. Потом от обруча по всему «чучелу» словно прошла зыбь, и там, где она проходила, листья скукоживались, сворачивались в трубочки и обращались в гладкую, как у новорожденного, кожу.

Темные фигуры вернулись — и теперь их макушки касались небес, и звезды мутно мерцали, не в силах дарить свое сияние из-за яростных великанов. Они смеялись, положив руки на плечи Маэлдрона, и казалось, что они заполонили все пространство до горизонта. И Лесной эльф не казался малюткой на их фоне, равным он был им — и ярость его была яростью темных великанов.

Земля под ногами Золтаруса шевельнулась, и ветви с железными листьями, по которым бегали черные огоньки, разбрасывающиеся фиолетовыми искорками, распрямились прямо перед богом-упырем, согнулись, метя в него. Он отпрыгнул назад и ударился спиной о такие же ветви, царапнувшие его спину листьями. Огоньки поскакали по Онтическому Эфиру, обжигая кожу, но они были намного слабее недавнего магического удара карлу. Другое дело, что после удара кулаком по ветви она не сломалась, а только качнулась назад и, выпрямившись, полоснула железом кулак Золтаруса. Вред она не причинила, но к расползавшимся по телу огонькам добавилось еще несколько. А ветви продолжали расти, они выползали из-под земли, показались гибкие стволы, сиявшие тем же светом, что и камешек в обруче Лесного эльфа.

Выпустив из пальцев левой руки когти размером с саблю, Золтарус полоснул окружавшие его деревья, оставив только рваные следы на коре, которые тут же затянулись октарином. Стволы росли из земли так массово, что уже настоящая стена взяла в кольцо бога-упыря. Листья дребезжали, огоньки сыпались без остановки, и по телу Золтаруса будто ползали жирные мухи, которые никак не желали улетать. Он высвободил Пожирателей Плоти, хлестанув деревья, но, когда с них исчезла кора, октариновый свет потек по голым стволам, возвращая им одеяние.

Золтарус зашипел. Божественная Власть сконцентрировалась в правой руке, и защелкал клюв, готовый обращать все в кровь Золтаруса. Эльф заплатит за то, что он снова испытывает проклятую боль божественных мук, испытывает — и не умирает после этого.

Ветви и стволы сливались в нечто единое. Земля снова зашевелилась, под ногами извивались крупные ветви, словно черви после дождя. Золтарус заревел, и в этом реве не было уже совершенно ничего от смертного, каким он когда-то был. Клюв начал терзать деревья, зубы пережевывали древесину и отплевывались серебром и золотом. Стволы чахли, осыпались влажной массой, но их место сразу занимали новые гибкие деревца, звеня железом листьев. Вокруг вставал настоящий лес; бог-упырь уже балансировал на ветвях, которые поднимали его вместе с верхушками растущих рядом изумрудных стволов.

Глаза карлу пылали зеленым огнем, его руки беспрерывно двигались, и с крутящихся ладоней вырывалась в мир незамутненная Сила Живой Природы. Топосы приглушенно светились, их магический спектр был почти незаметен в интенсивно-зеленой Мощи, которой Лесной эльф открыл дорогу в узкую для нее реальность. Он стал Воротами, створки которых распахнулись целиком и полностью, и то, что в нем называло себя Латиэллом сиэ Ниорэ, исчезло, и осталась только бескрайность Космоса, в котором носились семена Жизни. И вся Сила этой бескрайности била по богу-упырю, по единственному существу, на которое сейчас был направлен гнев Маэлдрона, ставшего Дверью в мир смертных для полноты всего бытия Живой Природы.

Шелест листьев, перепевы птиц, жужжание насекомых, игры зверят, аромат цветов, пробивающихся сквозь перегной травы… и, чуть слышно, накатывание волн на берег, темнота неизмеримых глубин, где шевелятся создания, один вид которых способен напугать кракенов и левиафанов, покачивание водорослей… и, еще менее слышно, рокот вулканов, обвал в горах, прыжки козлов по скалам… и, совсем не слышно, скольжение по невидимым путям тысячи тысяч живородных Духов, которые кружат над флорой и фауной в бесконечных хороводах, и…