Книга Портрет второй жены - Анна Берсенева

«А о Подколзеве, выходит, есть смысл скрывать», – подумал Псковитин.

– Но после его отъезда, – продолжал Звонницкий, – наша связь практически прервалась. Мы ведь не дружили домами, знаете ли, кроме совместной работы над определенными проектами, нас вообще ничего не связывало. И когда Неделин уехал…

– Ясно, – остановил его Псковитин. – Ну а Подколзев?

– А что Подколзев? Мы, собственно говоря, знакомы с ним шапочно. Я посещаю те же собрания, что и он, ну и что? Там бывает много людей – интересных людей! Разве мне запрещено иметь собственные интересы?

Казалось бы, он защищался, пытался в чем-то убедить Псковитина, но тон у него при этом был вялый, как всегда. Впрочем, в этом и заключалась защита.

Но Псковитин уже слушал его вполуха: ему было совершенно неважно, что говорит Звонницкий. Он врет, врет – и какая разница, какие слова он подбирает для того, чтобы соврать?

Псковитин знал, что Звонницкий знаком с Подколзевым отнюдь не шапочно, что он бывает на так называемых «рабочих» собраниях, куда допускаются лишь избранные и где речь идет не о расплывчатых идеях, а о вполне конкретных вещах.

Собственно, он и должен был поговорить сегодня со Звонницким только для того, чтобы убедиться: тот работает на Подколзева сознательно и масштабы этой работы значительны. Уверенная ложь Звонницкого убедила его вполне.

– Что ж, Виктор Борисович, – сказал он, вставая. – Надеюсь, вы понимаете, что этот разговор должен остаться между нами.

– Разумеется, – согласился Звонницкий. – Но я не понимаю, почему вы…

– А это входит в мои обязанности, – спокойно объяснил Псковитин. – Должен же я беседовать с сотрудниками, правильно? Я даже с девочками-переводчицами беседую, а вы на такой должности. Успехов в работе, Виктор Борисович.

И, не прощаясь, Псковитин вышел из кабинета.

«Интересно, – думал он, направляя свой „Опель“ в сторону Тверской-Ямской, – когда Подколзев узнает об этом разговоре, завтра или еще сегодня? Хотя вообще-то уже и неинтересно…»

Он готов был биться головой прямо о лобовое стекло! Только железное, годами воспитанное умение держать себя в руках позволяло ему спокойно сидеть за рулем, тормозить на светофорах.

«Что теперь делать? – билось в висках. – Просто: что делать, как остановить неудержимый поток информации, который идет через этого перхотного человека? Такая вот техническая проблема…»

Псковитин вздохнул. Чего уж теперь, не компьютер же ему размолотить, этому гаду! Остается только ждать Юру.

Юрка увлекся информационными системами давно – в то время, когда они и на Западе только начинали развиваться, а уж за «железный занавес» и вовсе мало что доходило. И человеком, от которого он впервые услышал обо всем этом, был Саша Неделин.

Саша появился в «академке», когда им было лет по шестнадцать, – да и то, кажется, еще не исполнилось. Впрочем, Сергей вовсе не чувствовал себя в этом возрасте сопливым пацаном. Уже была Катя Рослякова, а главное, Юрка относился к нему тогда так доверительно, что это поднимало Сергея в собственных глазах. Они были тогда – не разлей вода.

И хотя Сергей понимал, что Юркины интересы гораздо шире, чем его, это нисколько не мешало, даже наоборот. Юрка всегда умел говорить о сложных вещах просто – и сложных вещей в мире не оставалось.

Они сидели с удочками на берегу Листвянки; летнее солнце только что поднялось над лесом и заливало верхушки деревьев розовым золотом. Вернее, сидел с удочкой только Сергей: Юрка свою удочку пристроил в развилке коряги, а сам ходил по берегу, о чем-то размышляя. Он и пошел-то на рыбалку за компанию, не по нему было это занятие.

Впрочем, Сергей и сам клевал носом: этой ночью он не спал ни минуты. Капитан Росляков как раз был на учениях, и все Сергеево тело до сих пор хранило воспоминания о томительных Катиных ласках. Он с удовольствием искупался бы сейчас, чтобы взбодриться, но стеснялся раздеться: вся его грудь была покрыта синими следами Катиных поцелуев.

– Знаешь, на березовую дачу жильцы новые приехали? – спросил Юра.

Березовой дачей называли давно пустовавший дом на краю «академки»: его прежний хозяин, чудаковатый физик, засадил весь участок березами.

– И правильно сделали, что отобрали у него дачу-то, – говорила Сережина мать. – Разве человек в своем уме будет березы на огороде сажать? Бесполезный такой человек, зачем ему дача государственная?

«Бесполезного» физика выселили, конечно, не за березы: говорили, он входил в какую-то политическую организацию.

– Знаю, – ответил Сергей, зевая. – Так ведь дней десять уже. Я видел, как мебель выгружали. А кто поселился?

– Неделины. Из Новосибирска приехали, из Академгородка знаменитого, знаешь?

Сергей пожал плечами:

– Будет им работа – березы корчевать! У них вроде сын такой, как мы?

– Да, – подтвердил Юра. – Постарше немного. Я с ним познакомился уже, его Саша зовут. Умный парень, и книги у него хорошие.

Сергей пропустил мимо ушей эти слова. Саша так Саша, умный так умный. Он зверски хотел спать и одновременно думал: не пробраться ли к Кате прямо сейчас, пока есть возможность? Он снова хотел ее, неутолимо, по-юношески…

Если бы не это, он обратил бы внимание на необычный Юркин тон – задумчивый и какой-то удивленный. Но как он мог тогда предполагать, какую роль сыграет в его жизни этот Саша Неделин!

Вскоре Сергей и сам познакомился с Сашей, и это знакомство поначалу не вызвало у него ни малейшего интереса. Не то чтобы Сергей не любил умных, совсем нет. Но ему показалось, что в Саше нет ничего, кроме абстрактного ума. И к чему тогда горы прочитанных книг, к чему бесконечные разговоры неизвестно о чем, если все это никак не связано с жизнью? Да Сашу Неделина, похоже, она не очень и интересовала – жизнь, какой видел и любил ее Сергей. Это он тоже почувствовал сразу…

И был удивлен, что Юрка смотрит в рот этому неприметному пацану, когда тот говорит о каких-то малопонятных и не имеющих к ним никакого отношения вещах.

Он просто не узнавал своего друга! Юрка весь словно сникал, когда появлялся Саша. Он сам становился таким же отрешенным, он переставал интересоваться всем, чем интересовался совсем недавно – интересовался вместе с Сергеем. Мотоциклом, боксом, походами в деревенский клуб… Живой, вечно что-то обещающий блеск, о котором Сергеева мать говорила: «Черти в глазах так и скачут!» – исчезал из его глаз бесследно.

– Слушай, что это с ним? – как-то спросил Сергей у Юльки, когда они возвращались из школы вдвоем.

– С кем? – спросила она.

– Да с Юркой! Как будто по башке пыльным мешком стукнули. Видала, как он слушает этого Сашку? О чем это тот говорит, ты что-нибудь понимаешь?

Юлька невозмутимо пожала плечами:

– Да? А я не замечала. Нет, он, конечно, подружился с Сашей, ну и что? Мне это не мешает.