Книга Долина молчания - Нора Робертс

Спускаясь по лестнице, Мойра вдруг почувствовала легкий трепет, словно кто-то прикоснулся к ее коже. Вдоль позвоночника и в том месте на шее, куда так любил прижиматься губами Киан.

Трепет вдруг пронзил ее, проник до самого сердца, и Мойра, не выдержав, побежала. Сердце бешено колотилось. А потом замерло и будто бы остановилось.

Случилось то, на что она и надеяться не смела: он стоял внизу и смотрел на нее.

— Киан. — С трудом сдерживаемая радость рвалась наружу, словно музыка. — Ты вернулся... — Ей хотелось упасть в его объятия, но он смотрел так пристально, так серьезно, что Мойра заколебалась. — Ты вернулся.

— Я все думал, как ты отреагируешь на мое появление? Представлял себе разные картинки... Мы можем поговорить наедине?

— Конечно. Да... — Она растерянно оглянулась. Но мы и так одни. Все ушли. — Как сдержаться, как заставить себя не дотрагиваться до него? — Как ты попал сюда? Как...

— Канун Нового года. — Киан не отрывал от нее взгляда. — Конец старой жизни, начало новой. Я хотел увидеть тебя на пороге этих перемен.

— Я тоже хотела увидеть тебя — все равно где и когда. Через несколько часов здесь будут наши друзья. Останься. Пожалуйста, пообещай, что останешься на праздник.

—Посмотрим.

Горло пересохло, сердце в груди отбивало бешеный ритм, кожу заливал жар.

— Киан. Я знаю: все, что ты написал в письме, правда. Но мне так тяжело, так тяжело расстаться с тобой. Последний раз мы были с тобой вместе среди океана крови. Мне... — Слезы подступили к глазам, и Мойра с огромным трудом сдержала их. — Мне была нужна всего одна минута. Теперь она у меня есть.

— А как ты посмотришь на то, если я предложу тебе провести вместе со мной миллионы минут?

— Не понимаю... — Мойра улыбнулась и едва не всхлипнула, когда Киан достал из-под рубашки медальон, который она ему подарила. — Ты все еще носишь его...

— Да. Ношу. Это самая дорогая ценность для меня. А у тебя в память обо мне ничего не осталось... Но все же, я повторяю свой вопрос: ты согласна больше чем на одну минуту, Мойра? Ты возьмешь это? — Он взял ее ладонь и прижал к сердцу.

—Я боялась, что ты не захочешь прикоснуться ко мне. — Она облегченно вздохнула. — Знаешь, Киан... ты должен знать, что я...

Рука Мойры под его ладонью вздрогнула, глаза широко раскрылись.

— Твое сердце бьется!

— Однажды я сказал тебе, что если оно будет биться, то только ради тебя. Оно действительно бьется.

— Оно бьется у меня под рукой, — прошептала Мойра. — Как это?

—Дар богов в последние секунды перед Рождеством. Они вернули то, что было у меня отнято. — Киан извлек из-под рубашки серебряный крест, висевший у него не шее вместе с медальоном. — Перед тобой стоит человек, Мойра.

— Человек, — прошептала она. — Ты живой…

— Человек, который тебя любит. — Киан потянул ее к дверям и распахнул их, впустив внутрь солнце. Потом — он все еще не перестал удивляться этому — поднял лицо к небу и закрыл глаза, купаясь в солнечных лучах.

Теперь Мойра уже не могла сдержать ни слез, ни рыданий.

— Ты живой! Ты вернулся ко мне, и ты живой.

— Перед тобой стоит человек, — повторил он. — Человек, который тебя любит. И этот человек спрашивает, согласна ли ты разделить с ним жизнь, этот бесценный подарок? Примешь ли ты меня таким, какой я есть, соединишь ли свою жизнь с моей? Гилл станет моим миром, потому что мой мир — это ты. Он войдет в мое сердце, как вошла в него ты. Если ты примешь меня.

—Я была твоей с самой первой секунды и останусь ею до последней. Ты вернулся ко мне... — Мойра прижала одну ладонь к его сердцу, а другую — к своему. — Мое сердце ожило, и теперь оно бьется вместе с твоим.

Она обняла Киана, и все, кто собрался во дворе и на лестнице, приветствовали их радостными криками. Под лучами зимнего солнца королева Гилла целовала любимого.

—Они жили, — история, которую рассказывал старик, подходила к концу, — и любили друг друга. Круг шести стал еще крепче. От него, будто от камня, брошенного в воду, разошлись многочисленные круги. Долина, некогда погруженная в молчание, наполнилась музыкой летнего ветерка, теребящего стебли травы, мычанием коров, звуками волынок и флейт, детским смехом.

Старик погладил по голове ребенка, вскарабкавшегося к нему на колени.

—Гилл процветал под властью Мойры, королевы-воительницы, и ее рыцаря. Для них даже в темноте ночи всегда сиял свет.

Так закончилась история мага, ведьмы, воина, ученого, вампира и того, кто умел менять облик.

Он тихонько шлепнул малыша, сидевшего у него на коленях.

—А теперь бегите, пока солнце еще не зашло.

Дети зашумели, перебивая друг друга. Старик улыбнулся, услышав, как дети заспорили, кто из них будет волшебником, а кто королевой.

Киан поднял руку — его чувства по-прежнему были острее, чем у других, — и накрыл ладонь Мойры, лежавшую на спинке его кресла.

— Хороший рассказ.

— Легко рассказывать, когда ты все это пережил.

—Легко преувеличивать, — поправила она и обошла вокруг кресла. — Но почти все, о чем ты рассказал, — правда.

—А разве правда не выглядит иногда странной и волшебной?

Волосы Мойры были белыми, как снег. Улыбающееся лицо покрыто морщинами. Но оно стало еще красивее, чем прежде.

— Прогуляйся со мной до наступления сумерек, — Она помогла ему встать и взяла под руку. — Ты готов к встрече?

— Жду не дождусь — тогда ты хотя бы перестанешь беспокоиться.

— Я так хочу их всех увидеть. Наш первый круг и тех, которым он дал жизнь. Мы ведь собираемся только раз в год — это так редко, даже если считать незапланированные короткие визиты. А твой рассказ опять все оживил в памяти, правда?

— Да. Ты не жалеешь?

— Я никогда не жалела ни о чем, что связано с тобой. Мы прожили прекрасную жизнь, Киан. Я знаю, что мы вступили в пору нашей зимы, но не чувствую холода.

— А я чувствую — когда ночью ты греешься, прижимаясь ко мне.

Рассмеявшись, она поцеловала его с любовью и нежностью, ничуть не ослабевшими за шестьдесят лет их брака.

— Вот наше бессмертие, Мойра. — Киан указал на внуков и правнуков. — Наша вечность.

Взявшись за руки, они гуляли под слабеющими лучами солнца. Он двигались медленно и размеренно, обошли все внутренние дворики и сады и очутились за воротами замка. Вслед неслись голоса резвящихся детей.

Высоко в небе над башнями реяли три символа Гилла: кладдах, дракон и солнце — золото на белом.

Глоссарий

Агра — гэльское ласковое обращение, означающее «любимая», «дорогая».