Книга Долина молчания - Нора Робертс
- Жанр: Книги / Детективы
- Автор: Нора Робертс
(18+) Внимание! Аудиокнига может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту для удаления материала.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Моему собственному кругу,
друзьям и родным
Добро и зло, как мы знаем,
растут в этом мире вместе
и почти неразлучно…[1]
Д. Мильтон
Знай, я не тот, что был...[2]
У. Шекспир
В огне мелькали образы. Драконы, демоны, воины. Дети увидят их, как видит он. Старик знал: только самые юные и самые старые способны разглядеть то, что недоступно остальным. Или что люди в большинстве своем просто не хотят замечать.
Он уже о многом им поведал. Его рассказ начался с того, как богиня Морриган сообщила магу Хойту из рода Маккена, что боги отправляют его в другие миры и другие эпохи и поручают собрать армию, которой предстоит сразиться с королевой вампиров. Великая битва между людьми и демонами должна состояться в ночь праздника Самайн в Долине Молчания, которая находится в стране Гилл.
Старик рассказал о брате мага Хойта, убитом и превращенном в вампира коварной Лилит, возраст которой насчитывал почти тысячу лет. Еще через тысячу лет Киан вновь встретился с Хойтом и ведьмой Гленной, и они стали первыми звеньями круга шести. К ним присоединились двое уроженцев Гилла — человек, который способен менять облик, и ученый. Они перенеслись в другой мир, чтобы встретиться с остальными избранными. Последним звеном стала женщина-воин, охотница на вампиров из рода Маккена.
Старик поведал о битвах и отваге, о смерти и дружбе. И о любви. Любовь — она загорелась ярким пламенем между магом и ведьмой; тот, кто умел менять облик, и женщина-воин тоже почувствовали взаимное влечение. Любовь упрочила круг избранных.
Но еще многое осталось недосказанным. Триумфы и потери, страх и мужество, любовь и жертвенность — неизменные спутники борьбы тьмы и света.
Дети с нетерпением ждали продолжения, и старик размышлял, с чего лучше начать последнюю часть истории.
— Их было шестеро, — произнес старик, не отрывая взгляда от огня; детский шепот стих, и малыши замерли в ожидании. — И каждый оказался перед выбором: участвовать в битве или отказаться. Потому что, даже если ты отвечаешь за судьбы миров, ты все равно должен выбирать: дать бой тому, кто грозит уничтожить эти миры, или уклониться. А с этим решением, — продолжил он, — связаны и многие другие.
— Они были смелыми и честными! — выкрикнул кто-то из детей. — И выбрали битву!
Старик улыбнулся.
— Именно так. Но им по-прежнему приходилось выбирать — каждый оставшийся день, каждую ночь. Как вы помните, один из шестерых был не человеком, а вампиром. Ему постоянно напоминали об этом. Он был всего лишь тенью в мирах, которые вызвался защищать.
Итак, — сказал старик, — вампир спал.
Он спал. И во сне был еще человеком. Молодым, возможно, глупым и, вне всякого сомнения, нетерпеливым. В его сне присутствовала та, кого он считал женщиной, прекрасной и необыкновенно притягательной.
На ней было красивое платье, темно-красное, с длинными широкими рукавами и гораздо более изысканное, чем того заслуживал обычный деревенский паб. Ткань струилась по телу женщины, словно хороший кларет[3], и выгодно оттеняло белоснежную кожу. Завитки золотистых волос поблескивали над головным убором.
Роскошное платье, драгоценные камни на шее и пальцах — все свидетельствовало о богатстве и высоком положении женщины.
В тускло освещенной комнате трактира она показалась ему пламенем, полыхавшим в полутьме.
Двое слуг приготовили для дамы отдельную комнату, а при ее появлении стихли музыка и гул голосов. Но взгляд ее глаз, голубых и пронзительных, словно летнее небо, встретился с его взглядом. Только с его.
Когда один из слуг снова появился в общем зале, подошел к нему и объявил, что леди приглашает его отужинать с ней, он не колебался ни секунды.
С чего бы это?
Возможно, он улыбнулся в ответ на добродушные подтрунивания своих друзей, но покинул их без размышлений.
Вот она стоит, освещенная огоньками свечей и пламенем камина, и уже наливает в чаши вино.
— Я так рада, что ты согласился составить мне компанию. Не люблю ужинать одна, а ты? — Женщина приближается; ее движения настолько грациозны, что она словно плывет над полом. — Меня зовут Лилит. — Она протягивает ему вино,
В ее выговоре проскальзывает какой-то странный акцент, а модуляции голоса вызывают в памяти горячий песок и буйно цветущую лозу. Так что он уже наполовину соблазнен и полностью очарован.
Они делят скромный ужин, хотя пища его совсем не привлекает. Киан жадно впитывает ее слова. Лилит рассказывает о землях, в которых побывала и о которых он лишь читал. Женщина описывает, как гуляла среди освещенных луной пирамид, как неслась вскачь по холмам Рима, как стояла среди руин греческих храмов.
Киан никогда не покидал пределов Ирландии, и слова женщины, а также вызванные ими образы волновали его не меньше, чем она сама.
Он подумал о том, что Лилит так молода, а уже столько повидала. Но когда он сказал ей об этом, она лишь улыбнулась, склонившись над чашей с вином.
— Какой прок во всех этих мирах, — спрашивает она, — если не получать от них удовольствия? Я наслаждаюсь ими. Вкус вина, вкус пищи, новые земли. Ты слишком молод, — произнесла она с медленной, проницательной улыбкой, — чтобы довольствоваться малым. Хочешь увидеть то, чего никогда раньше не видел?
— Думаю, потребуется не меньше года, когда мне представится такая возможность, — чтобы посмотреть мир.
— Год? — Рассмеявшись, она щелкнула пальцами. — Что такое год? Всего лишь ничтожное мгновение. Что бы ты делал, будь в твоем распоряжении целая вечность? — Лилит наклоняется к нему, и ее глаза кажутся бездонными синими озерами. — Что бы ты делал с вечностью?
Не дождавшись ответа, Лилит встала и подошла к маленькому окну, оставляя за собой ароматный шлейф духов. — Ах, какая нежная ночь. Словно шелк на коже. — Она оглянулась, и ее дерзкие голубые глаза сверкнули. — Я ночное существо. И ты, мне кажется, тоже. Именно в темноте проявляются наши лучшие стороны.
Киан подошел к ней, и теперь, когда она была совсем близко, исходящий от женщины аромат, смешиваясь с винными парами, заглушил все остальные чувства. И что-то еще — густое и плотное, словно дым, — окутало его разум, будто дурман.
