Книга Одинокое ранчо (сборник) - Томас Майн Рид

Оставив, по настоянию Уолта, мулов, двое американцев продолжают путь. Сначала они идут прямо, потом пригибаются, встают на четвереньки, и в итоге ползут по-пластунски, подобно рептилиям, пока не подбираются к спуску в долину.

Но воспользоваться им не смеют. Перед самым темным провалом, ведущим вниз, их останавливают голоса. Они замечают искры огня – это тлеют зажатые между зубов сигары. Отсюда следует, что тут выставлены часовые – линия постов перегораживает ложбину от края до края.

– Нет смысла пытаться, Фрэнк, – шепчет Уайлдер. – Ни единого шанса проскочить. Тут их полно, насколько я могу судить по сигарам. Слышите, как они болтают? Даже черная змея не смогла бы проскользнуть между ними незамеченной.

– И как нам быть? – с отчаянием в голосе спрашивает Хэмерсли.

– Пока мы ничего не можем, разве что вернуться и забрать наших мулов. Нужно спрятать их прежде, чем встанет солнце. Тут нам сидеть нет никакого толка. Все ясно: главные силы спустились вниз, перед нами только отряд, оставленный охранять провал. Думаю, с беднягами в хижине все уже кончено, и мы им не поможем. Их к этому времени либо уже перебили, либо взяли в плен.

Хэмерсли едва не издает громогласный стон. Только очевидная опасность сдерживает его.

– Еще раз говорю, Фрэнк, нет никакого проку торчать здесь. Сделать что-либо мы можем только в другом месте. Вернемся к мулам, уведем их, а потом посмотрим, нельзя ли взобраться на один из тех холмов. Их вершины послужат отличным укрытием. Если с животными подняться не получиться, мы их спрячем в каком-нибудь овражке и взберемся наверх сами. Оттуда перед нами весь проход откроется как на ладони. Поутру солдеры наверняка пойдут по нему назад, таща пленников. Увидим, кто с ними, и пойдем по следу.

– Я хотел бы прислушаться к вам, Уолт. Но мне кажется, что всякая надежда утрачена, и я готов уже предаться полному отчаянию.

– К чертям отчаяние! Пока в теле есть хоть капля духа, надежда еще жива. Выше нос, приятель! Вспомните, как мы дрались среди фургонов, соберитесь с силами! Никогда не умирай прежде смерти, пока вороны не справили пир над твоим трупом. Такая вот доктрина у Уолта Уайлдера.

Претворяя слова в жизнь, охотник хватает товарища за рукав, с усилием разворачивает его и увлекает к месту, где спрятаны мулы. Отвязав животных, американцы тихо уводят их кружной дорогой к подножью одного из холмов.

Склоны его слишком круты для мулов, но усеянный валунами небольшой овраг предлагает удобное убежище. Привязав четвероногих с помощью лассо к камня и намотав на головы тападо из попон, чтобы мулы не подавали голоса, Фрэнк и Уолт оставляют их внизу. Сами же начинают взбираться наверх, пока не достигают вершины и не располагаются среди зарослей можжевельника, намеренные оставаться здесь до конца и ждать развития событий.

Глава 51. Подкрадываясь к добыче

Обладай мы даром ясновидения, это могло бы избавить нас от иных несчастий, в других же случаях навлечь их. Возможно, к лучшему, что мы такие, какие есть.

Будь у Фрэнка Хэмерсли и Уолта Уайлдера, несущих караул на вершине холма, этот дар, они не остались бы там на всю ночь. Куда там – ни на час, ни даже на минуту, так как знали бы, что менее чем в десяти милях от них находится отряд парней с верным сердцем и твердой рукой, готовых предложить и первое и второе как раз для той цели, которая сейчас так важна. Этих ребят вполне достаточно, чтобы ударить по уланам Ураги и развеять их, как ветер мякину.

А имей Урага возможность пронизать взглядом обрывистые склоны Льяно-Эстакадо и увидеть этих разбивших внизу бивуак отважных техасцев, он спускался бы в долину более решительно и поторопился бы поскорее убраться назад. Но ни он, ни его подчиненные не ведают о близости опасного врага. Не более чем Хэмерсли и Уайлдер подозревают о наличии рядом столь могучего союзника. Ни тем, ни другим невдомек, что рейнджеры стоят в десяти милях. А так и есть, ибо они разбили лагерь в том самом месте, где поток из долины изливается на техасскую прерию.

Не имея представления о новом участнике событий, мексиканцы продолжают свою безжалостную экспедицию, а двоим американцам не остается ничего иного, как ожидать ее исхода. Это они и делают, сгорая от нетерпения и скрепя сгорающее от боли сердце. Оба с тревогой гадают, что сулит им новый день – может статься, зрелище кровавой расправы.

Ни Фрэнк, ни Уолт не смыкают глаз. С натянутыми, как струна, нервами они лежат, считая часы и минуты, то и дело сверяясь по звездам со временем. Разговаривают друзья мало, и только шепотом. Ночь безмолвна, самый малейший шум, неосторожно оброненное слово способны выдать их.

Американцы отчетливо слышат доносящиеся снизу голоса улан. Знающий язык Хэмерсли способен уловить смысл беседы. Она вращается вокруг тем фривольных и кощунственных: солдаты хвастают своими победами над дамочками из Дель-Норте и поливают проклятиями злополучную экспедицию, разлучившую их с подружками.

Появляется огонь более яркий, чем колечки горящих сигарилл. Уланы затеплили свечу на разложенном на земле серапе. Вокруг собралась группка людей, которым, судя по разговору, захотелось скоротать долгие ночные часы за более интересным занятием. Начинается игра, и судя по прерывающим то и дело тишину выкрикам: «Soto en la puerta! Cavallo mozo!»[78] – речь идет о бесконечной национальной забаве, игре в монте.

Тем временем Урага во главе основных сил спускается по склону и направляется к намеченной цели. Движется он медленно, соблюдая осторожность. Тому есть две веские причины: уходящая вниз тропа опасна даже днем, ночью же даже умелому всаднику спускаться по ней непросто. Тем не менее, имея во главе колонны предателя, которому знаком тут каждый шаг, мексиканцы постепенно, в колонну по одному, спускаются на дно и как только достигают более ровной тропы, снова сдваивают ряды.

Дальше путь они продолжают, всё так же соблюдая тишину и осторожность. Ни полковник улан, ни его лейтенант не забыли, какой ужасный урон нанесли тенавам те двое, кто пережил ужасную резню, и с кем они снова собираются встретиться. Мексиканцам известно, что у американцев есть ружья – изменник сообщил им об этом, – и что они не замедлят пустить их в ход. Поэтому Урага подкрадывается тихо, рассчитывая на внезапность. Ведь в противном случае первой жертвой станет он сам – такой поворот событий совсем не входит в его планы. Но опасности нет, успокаивает негодяй сам себя: час поздний, и жертвы наверняка в постели. Если все пойдет хорошо, их удастся застать спящими.

Пока обстоятельства благоприятствуют. Ни звука не доносится со стороны уединенного жилища, не слышно даже лая собак. Единственное, что нарушает тишину, это заунывный вой койота да жалобный плач козодоя. Последний по временам перемежается мелодичными трелями сенсонтле, мексиканского соловья, который смолкает, когда военные проезжают мимо места, где он примостился.

И снова, прежде чем показаться на виду перед одиноко стоящим хакалем, Урага приказывает остановиться. На этот раз не для отдыха, а для разведки. Уланы остаются в седлах, не выпуская поводьев из рук. Они напоминают хищников, расправляющих крылья перед последним броском на добычу, чтобы терзать, рвать, убивать – творить с ней то, что захочется!