Книга Сказки о рыбаках и рыбках - Владислав Крапивин

Впрочем, серьезности хватило на две секунды, а затем Яшка (для самокритики!) показал себе язык. Убедившись, что отражение поступило так же, Яшка задумался: чем бы удивить двойника? Но, посидев у лужи несколько секунд, удивился сам. Вот чему: перестали отражаться звезды и солнце! Над головой они горели по-прежнему, а в темной воде исчезли. Побледнел, почти растаял и перевернутый в луже сам Яшка, а за слоем воды, как за стеклом, открылась пустота с цепочкой огоньков.

Это был туннель!

Ну что же, если над Дорогой могут возникать мосты, почему бы под Дорогой не появиться туннелю? Удивительно было другое. Яшка видел этот подземный коридор как бы сразу во всех направлениях. Всеми нервами ощущал его длину и ширину.

По туннелю тянулась черная полоса антиграва — полотно для стремительных поездов городского сообщения. Бетонная труба коридора плавно изгибалась.

«Кольцо!» — понял Яшка с резким испугом. Испуг был не напрасен: по антиграву мчался мальчик — исступленно рвался вперед! Мелькали, почти размазываясь в воздухе, коричневые ноги, за спиной трепетала, будто флаг, курточка из легкой тетраткани. Искрами пота и слез блестело запрокинутое лицо…

«Ежики!»

Ежики не мог ни слышать, ни видеть. Он был вообще уже не на Земле. Земля предала его! И он был теперь не мальчик, он был вектор, прорубающий силовые линии и грани Кристалла. И хотел одного — удара и вспышки! Чтобы превратиться в звезду! Может быть, там, в новом мире, найдет он то, что отобрали у него здесь: дом, друзей… маму!..

— Не надо! Не смей!! — зашелся криком Яшка. Потому что нельзя стать звездой от удара о встречный поезд. Кольцо — не Космос. — Ежики, стой!

Белые отблески фар летели по бетонным закруглениям. И вот из-за поворота вынеслась яркая стеклянная сигара головного вагона. Равнодушно блестели глаза-линзы автомашиниста.

— Не надо!!

Ежики мчался. Но, видимо, в последний миг вся его природа, все существо ужаснулось налетающей гибели, восстало! Тело Ежики выбросило перед собой могучий заряд защитного энергополя, а само отлетело к бетонной стене.

Время загустело, замедлилось в сотни раз, и Яшка в этом вязком потоке растянувшихся мгновений видел, как головной вагон колоссальной силой инерции плющит, сминает, рвет силовую решетку поля, а Ежики — уже без памяти, переворачиваясь в воздухе, падает к рубчатому краю вагонной подошвы. И было ясно, что защитное поле не выдержит. Ему не хватит самой малости! Резиновые рубцы чиркнут Ежики по волосам, зацепят, затянут между подошвой и полосой антиграва, и…

Яшка крикнул с надсадным всхлипом. Взмахнул сомкнутыми ладонями и, как топором, врубил между поездом и Ежики плоскость рассекающего импульса. Поезд засвистел, задевая вагонами невидимую стенку. Поле Ежики свернулось в кокон и сквозь бетон, сквозь черноту межпространственного вакуума швырнуло мальчишку в другой мир. В седые одуванчики холмистого луга…

Яшка обессиленно лежал на краю лужи и видел в зеркале воды, как Ежики поднялся, пошел среди травы, встретил на тропинке паренька с велосипедом. Как они вдвоем двинулись к одноэтажным домикам поселка. И как Ежики вдруг побежал навстречу женщине, которая вышла из низкой зеленой калитки…

Потом опять отразились звезды. Задрожали, расплылись в пятнышки, превратились в маленькие желтые окошки, словно в глубине засветился огнями ночной городок.

Яшка закрыл глаза и лег на спину. Отпечатки окошек танцевали под веками, словно квадратные бабочки. Плита давила затылок и костлявые лопатки. Сердце колотилось… (А в центре звездной пирамиды неровно пульсировал, бился, разгораясь и затухая, Белый шарик — под испуганные вопросы и восклицания больших шаров. Импульсная нить между Белым шариком и мальчиком Яшкой вибрировала и дергалась, как нитка змея на неровном ветру. Потому что шарахнуть рассекающей импульсной плоскостью на таком расстоянии и через несколько граней — это даром не проходит…)

«Эх ты, Юкки… — подумал Яшка. — Говорил, что все будет в порядке…»

«Но ведь, в конце концов, и так все в порядке. Может, все, что было, не случайно?»

Наконец Яшка разомкнул ресницы. Небо над ним оказалось голубым, светлым. Не было звезд, а были маленькие ватные облака. Солнце сверкнуло из-за облака, лучами ударило по лицу. Яшка заморгал, сел.

Он был теперь на твердом песке, у воды. По желтоватой воде шлепал колесами коричневый буксир. Неподалеку чернела на отмели старая баржа, от нее пахло теплым ржавым железом. Железом пахло и от рельсов, которые тянулись вдоль берега. А за рельсами поднимались заросшие откосы…

Яшка встал и зашагал по песку. Скоро он оказался у зеленого домика с башенкой и плавучими причалами. Здесь было людно и шумно. От пристани подымалась между заборов и складов тропинка. Она вывела Яшку на старую, поросшую майской молодой травой улицу с разномастными, косо стоящими домами, с лесенками и мостками. На ржавой табличке он прочитал: «Банный лог».

Прыгая по дощатым ступеням, по косо лежащим гранитным плитам, Яшка — вверх, вверх! — проскакал Банный лог до конца, свернул в Катерный переулок и увидел длинный приземистый дом с мятыми жестяными теремками над водосточными трубами.

Одно окно было распахнуто, но его целиком закрывала марлевая занавеска. Это было то самое окно, Стаськино.

Яшка подошел на цыпочках. Чуть-чуть отодвинул марлю. Никого он в комнате не увидел, лишь в деревянной решетчатой кроватке кто-то дышал. Тихо и неровно. Яшка скользнул через теплый, с облупившейся краской подоконник. Пахло лекарствами и пеленками. Яшка тихонько подошел к кроватке. Крошечная девочка в распашонке тяжело, неспокойно спала, прижав к бокам сжатые кулачки.

Было ясно, что дышать ей мешала клейкая противная жидкость, скопившаяся в легких. Яшка постоял, напружинив плечи. Накачивая силы, сосредоточивая волю. Накрыл девочку тугим колпаком энергополя. Приказал ему вывести из легких наружу молекулы жидкости — между молекулами мышц, кожи и рубашонки. Морщась от отвращения, собрал в воздухе всю эту гадость в комок и взглядом швырнул его из комнаты между краем занавески и оконным косяком. И сжег невидимой вспышкой… Затем убрал поле и глазами приласкал, успокоил спящего крошечного человека. Щеки у девочки зарозовели, она задышала чище, ровнее. Расслабила ручонки.

Яшка смотрел на девочку с любопытством и с тайной, самому еще непонятной ласковостью: какая кроха! Наверно, еще ничего не понимает…

Девочка забавно улыбнулась во сне. Потом открыла глаза. Сморщила нос и тихонько чихнула. Яшка засмеялся. Девочка вдруг вскинула ножки, дернула ими и села.

— Ты кто? — весело сказал Яшка, хотя, конечно, знал, кто это.

Девочка подползла к барьеру кровати и вдруг неуверенно, колченого поднялась, хватаясь за палочки. Заулыбалась опять. И, держась за верхний брусок, несколько раз резво присела. Словно поплясать захотела.

Яшка засмеялся. И услышал за дверью шаги Вильсона…

Часть третья
ЯШКА

Детдомовец

1

— Яшка я! Ты же сам хотел! Вот я и есть! — несколько раз повторил он. И наконец сообразил: Вильсон же не знает его нового имени! — Ну, Шарик я! Белый шарик!