Книга Рабин, он и в Африке Гут - Алексей Лютый

Как думаете, была ли у Рабиновича возможность с этим предложением не согласиться?..

Глава 3

Мы, псы, как вы, наверное, знаете, спим очень чутко. Не так, конечно, чтобы абсолютно от любого шороха просыпаться, но опасность чувствуем даже вдалеке. Это вон Ваню Жомова после суточного дежурства будить замучаешься. Нормальный омоновец в таких случаях если уж уснет, то только по двум причинам просыпается. Либо если из автомата над ухом пальнут, либо когда кто-то «Рота, подъем!» прокричит. И не думайте, что если я с Рабиновичем, а не с Жомовым живу, то и знать не могу, о чем говорю. Присутствовать пару раз при таких побудках довелось.

Не знаю, как в других отделах внутренних дел, но у нас суточные дежурства делятся на два вида – дабл-мент и облегченные. В первом случае сам Кобелев является ответственным, а в «аквариуме» торчит Матрешкин. В отделении тут же объявляется чрезвычайное положение, на улицу все выходят строго по приказу, а в туалет – после согласования с начальством. Оружие и «броники» дежурный наряд не снимает всю ночь, и единственной поблажкой является только то, что в участке каску на голову не всегда нужно надевать. Нам, псам, в этом плане, конечно, легче, поскольку касок нам не положено, а ношение бронежилетов патрульными псами уставом и никакими приказами пока не предусмотрено. И слава Полкану!

Понятное дело, что облегченным дежурством считается то, во время которого ни одной из составляющих дабл-мента в отделе нет (промежуточные варианты вообще за дежурство не считаются). Так вот во время облегченных дежурств половина личного состава шатается по всяким злачным местам, удовлетворяя естественные милицейские потребности, а вторая половина их отмазывает от шальных звонков начальства. Потом они иногда меняются, но это редко, поскольку ко второй половине обычно относятся примерные семьянины, пусть таковых и подавляющее меньшинство, непьющие – тоже редкость большая, конечно, но язва желудка и проблемы с печенью даже у ментов бывают – и прочие милиционеры нетрадиционной служебной ориентации. Никто из моих друзей к таковым, естественно, не относится, поэтому во время облегченных дежурств в участке нас увидеть было практически невозможно.

Правда, поскольку Попову как эксперту суточные дежурства полагались только в экстренных случаях, а Ваня и вовсе не совсем мент, он омоновец – это для тех, кто подзабыл, то и попадали вместе в одну и ту же смену они крайне редко. Но пару случаев я точно помню. Подробно описывать эти дежурства не буду, поскольку мои откровения могут до кого-нибудь из подрастающего поколения дойти. И не делайте, уважаемые, большие глаза, и такое бывает! А я боюсь, что своим описанием похождений моих коллег в кабаках, гостиницах и саунах могу честное имя российского милиционера перед молодежью дискредитировать. Делать этого не стоит, поэтому ограничусь рассказом о финалах.

Так вот, когда под утро с нами на связь по рации вышел Егорыч, старлей пенсионного возраста со вставными челюстями, сверкающей лысиной и прогрессирующим маразмом, Ваня Жомов валялся в предбаннике вдрызг пьяный… то есть, я хотел сказать, страшно уставший. Нам с Сеней той ночью на вызов пришлось отлучаться. Ночных бабочек мы по улице гоняли. Не удивляйтесь. Теперь есть у ментов и такая обязанность, как борьба с насекомыми. Обнищавшая санэпидстанция передала. Мучились мы тогда довольно долго, но одну загнали все-таки в какой-то дом, и мой хозяин пошел соответствующую обработку проводить. Меня у дверей оставил, чтобы я поздних прохожих о возможности отравления инсектицидами предупреждал. Ну а когда Сеня свои дела закончил и мы в сауну вернулись, то оказалось, что наши товарищи успели уже напоро… устать, то есть. Вот и получилось в то раннее утро, что мой хозяин среди всего наряда был единственным относительно трезвым человеком. Он на вызов старлея и ответил.

– Тебе чего не спится, Егорыч? – это мой Сеня всегда такой недовольный, когда сразу два дела делать не успевает.

– Щас, погоди. По бумажке прочитаю, а то забыл, – я же говорил, что у старлея маразм. – Санька, – это он помощнику. – Ты бумажку не видал?.. Не-а, туалетную мне не надоть… А-а-а, вот она, прыщ ей в промежность! Слухай, Сенька, сюды, – ну и дальше тирада по поводу безвременного прибытия начальства.

Понятное дело, что мой Рабинович принялся товарищей будить. Все довольно быстро проснулись, хоть и сопротивлялись сильно, а вот с Жомовым долгое время ничего сделать не могли. И под душ его совали – даже не мычит, и в бассейн бросали – тонет. Даже водку пробовали под нос подставлять. Дескать, почувствует, что без него пьют, и проснется. Обломились! И тут один новенький «АКМС-74У» со столовой вилкой перепутал и в трехлитровую банку стволом прямо за огурцом полез. И ведь схватился, гад, за автомат как ловко, пальцем прямо на курок попал… Нет, застрелить никого не застрелил. Банку только расколошматил да стену изрешетил. Но зато и Жомова разбудил. Ваня после автоматной очереди со скамейки вскочил и приказал всем в атаку идти. Его, конечно, успокоили с трудом, ценой не одного десятка синяков и шишек, но зато поняли, как надо омоновца будить, когда он совершенно ни на что не реагирует.

Про второй случай я и вовсе рассказывать не хочу, да и о первом поведал только для того, чтобы вы разницу между мной и Жомовым поняли и не удивлялись, почему я утром первым от шума проснулся, а мои менты спокойно продолжали спать. Просто я чутче на опасность реагирую и водку ни фига не пью.

Шуметь начали где-то вдалеке, и я поначалу не мог разобрать, из-за чего, собственно говоря, весь сыр-бор происходит. Прислушиваться было лень, да и выбираться из шатра не хотелось. А все из-за того, что мне пришлось половину ночи не спать, а по барханам бегать. И не от того, что я покой хозяина стерег – какой дурак его пьяного будить станет? Просто в палатку войти было невозможно, потому что от Сениного перегара у меня не только нюх отбивало, но и уши закладывало. А в пустыне, пусть и на берегу моря, ночевать было слишком холодно. Вот мне и пришлось часть темного времени суток дремать вполуха, а остальное время бегать в четыре лапы, чтобы хоть как-то согреться.

Впрочем, об особенностях египетского микроклимата я вам уже рассказывал, поэтому дальше распинаться на эту тему не буду. В конце концов, сами можете попробовать в пустыне без одеяла и с летней шерстью заночевать. Перед рассветом я забрался все-таки в немного проветрившийся от вони Сенин шатер и попытался уснуть. Как выяснилось, тщетно, поскольку с раннего утра в лагере начался кавардак. Это позже понятно стало, почему переселенцы орут, а сначала я решил, что Рамсесова армия как-то сумела форсировать Красное море и пошла на повторный штурм. Как по-вашему, что должен делать правильный сторожевой пес, когда чувствует приближение врага?.. Кто сказал мочиться?.. Это дело над поверженным противником некоторые дегенераты осуществляют, а нормальные сторожевые псы при появлении супостата поднимают тревогу. Чем я и занялся. Причем орал во весь голос, потому как от пробуждения не один я неприятные ощущения испытывать должен.

– Тихо ты, кобель бешеный! – зашипел на меня Рабинович, выбираясь из-под одеяла. – Рахиль разбудишь.

А я что, по-твоему, хочу сделать? Вы-то с ней всю ночь под одеялом грелись, а я по барханам бегал и скорпионов пугал. Так что не все людям масленица, и теперь ваша очередь страдать!..– Тихо, я сказал, – как всегда, не понял меня Сеня. – Фу, блин!