Книга Ее я - Реза Амир-Хани

– Назло завистникам, – отрезал Али, оглянувшись через плечо и не останавливаясь. Ему не хотелось препираться с Дарьяни.

Вот и дверь дома, приоткрытая. Али открыл ее пошире и приложил руку к груди:

– Прошу ваше превосходительство войти!

Махтаб молча улыбнулась. Помедлив, склонила голову к плечу. Али положил руку ей на плечо и как бы ввел Махтаб внутрь, в коридор. Она глубоко вздохнула и медленно вошла. Али, продолжая держать руку на ее плече, шел следом. Он чувствовал, как плечо ее поднимается и опускается. И Махтаб обернулась: ей не хотелось, чтобы Али почувствовал ее волнение. Не таким мелодичным голосом, как обычно, она сказала ему:

– Прошу вас не прикасаться ко мне…

Али замер. Он не в силах был что-либо сделать, например убрать руку. Тогда Махтаб сама сняла его руку со своего плеча. Правой рукой она взяла правую руку Али, потом мягко сжала ее и еще мягче сказала:

– Дайте слово, что вы никогда больше ко мне не прикоснетесь…

У Али голова пошла кругом. И Махтаб, отпустившая его руку, была словно не в себе. Он кинулся назад по коридору и пулей вылетел в переулок Сахарной мечети. И все бежал, не останавливаясь… «Есть ли в мире кто-то счастливее меня?»

Махтаб проводила его взглядом и своими длинными пальцами коснулась щеки. Обнаружила влажный след от слезы и вытерла ручеек кончиками пальцев. И всем своим существом сделала глубокий вдох… «Есть ли в мире кто-то счастливее меня?»

* * *

Матушка по звуку хлопнувшей двери поняла, что Махтаб и Али вернулись. Надела свои сандалии на деревянной подошве и спустилась с крыльца. Еще не дошла до овального бассейна, как увидела, что из крытого коридора заглядывает во двор Махтаб. Девочка все еще прерывисто дышала. Увидев матушку, улыбнулась и пошла к ней:

– Здравствуйте, хозяйка! Доброго вам дня!

Матушка ответила на приветствие, и Махтаб еще раз кивнула – водопад кофейных волос сверкнул на солнце. Сердиться на нее матушка была неспособна. Она лишь вздохнула и спросила:

– Где Али мой, девочка?

И Махтаб вздохнула. Наклонила голову к плечу и тем же тоном ответила:

– Не знаю, где Али мой…

И покраснела. Она сама не понимала, оговорилась она или намеренно так выразилась. Матушка ничего не ответила, лишь опустила голову и отвернулась. Она не знала, что сказать.

* * *

Фаттах теперь возвращался домой рано. По вечерам сил уже не было даже в кофейню Шамшири заехать, тем более, господин Таги тоже там теперь не бывал. Он только что перенес инфаркт и не покидал дома. И вот Хадж-Фаттах приехал домой, Искандер открыл ему дверь. Пригласил войти, и Фаттах вошел. Из двери заднего двора показались Махтаб и Карим, поздоровались с хозяином. Дед, ответив на их приветствие, внимательно вгляделся в лицо Махтаб, потом притянул ее к себе и погладил по голове:

– Девочка моя как себя чувствует?

– Вашими молитвами, господин!

Пройдя через главный двор, Фаттах присел возле бассейна, обмыл водой запылившееся лицо. Солнце как раз садилось. В это время матушка обычно на крыльце докуривала кальян, потом звала деда к чаю. Но сегодня невестки не было видно, и дед громко спросил:

– А где невестушка моя дорогая?

Вместо нее из угловой комнаты показался Али, подошел к деду и взял его за руку. Дед обнял Али за тонкую шею, причем ему уже приходилось тянуться, чтобы обнять Али: тот на полголовы был выше деда. Сегодня Али был какой-то нервный и рассеянный, хмурил брови и все смотрел куда-то поверх стены двора.

– Как дела? – спросил дед. – Где мама твоя? И почему сам такой хмурый?

Али вздохнул. Потом, словно какой-то узел в груди его развязался, он заговорил:

– Дедуля! Как только я сегодня из школы вернулся, матушка больной притворилась и слегла в постель. И не встает, а только ругается и все повторяет: мол, ты меня в гроб вгоняешь, позоришь меня… Был бы ты лучше девочкой, как Марьям! Лучше бы, мол, Марьям была здесь, а ты бы вместо нее на чужбине…

Деда рассмешили эти слова, но он скрыл свое веселье и сурово спросил Али:

– Так что все-таки произошло? Говоришь, больной притворилась? А вообще мать передразнивать нехорошо!

Али сморщился, как от боли:

– Да я не передразниваю! Но с полудня до сих пор она твердит все одно и то же. А я-то ведь ни в чем не виноват…

Дед схватил себя за бороду и поднял брови:

– Ты, значит, совсем ни в чем не виноват, а мать возводит на тебя напраслину?

– Так точно! Именно напраслину.

– А что такое напраслина? Ты выражайся яснее!

– Дед! Вообще-то ты первый употребил слово «напраслина»…

Теперь дед рассмеялся:

– Я употребил?..

По ступенькам он взошел на крыльцо и, произнеся «Йалла!», толкнул дверь в комнату своей невестки. А Али удалился в то место в заднем коридоре, где ему было уютнее всего. Хорошо было бы подслушать разговор деда с матерью, но как-то неловко…

* * *

Когда дед вошел, матушка приподнялась в постели, приняв полусидячее положение.

– Неужто захворала, невестушка дорогая? – спросил дед. – Аллах в помощь!

Та вместо ответа лишь всхлипывала.

– Кто обидел тебя, невестушка? Искандеру только мигну, он ему сразу задаст!

Матушка села более прямо:

– Дорогой Хадж-Фаттах! Мальчик не виноват. Скажу откровенно: во всем вы сами виноваты! Зачем вы поселили Искандера с семьей на заднем дворе? Им так хорошо жилось в овраге, никому они там не мешали, и мы довольны, и они довольны…

Дед кивнул:

– Так что они сделали, невестушка?

– Они ничего не сделали… это Али…

– Хорошо, а зачем тогда их ругаешь? А Али что сделал? Дружит с Каримом? Но ведь у них дружба не разлей вода, что же делать? И ничего в ней плохого нет. Ты сама помнишь, невестушка, как твой муж, да помилует его Аллах, горячо дружил с Мусой-мясником? То есть с сыном Яхйи-мясника! А в кофейне дружил с хулиганом Хасаном, с Асгаром одноруким, с Мохсеном косоглазым, с кем только не здоровался и не раскланивался! Знаем мы это все! Но этот уважаемый ведь не только твой муж, он еще и мой сын был!

Матушка улыбнулась сквозь слезы:

– Нет, я не о дружбе с Каримом… Тут хуже… В сотни раз хуже… Эти ухаживания его… И все эти новые обстоятельства с Махтаб…

Дед рассмеялся:

– Да он же ребенок еще… – Потом продолжил более серьезно: – Обстоятельства не такие уж и новые, ты ведь сама знаешь. Это уже несколько лет тянется…

– И я тоже так думала, уважаемый, – сказала мама. – Говорила себе: мол, мальчик и девочка играют, подрастет – за ум возьмется, но не так все складывается, Хадж-Фаттах! Похоже, у него все всерьез, чертов мальчишка!