Книга Новый Макиавелли - Джонатан Пауэлл

Немало натерпелся Тони во время визитов к Берлускони на Сардинию. Было это в период, отмеченный для Берлускони ношением банданы. До виллы Тони сопровождал, наяривая на гитаре, личный трубадур синьора Сильвио. Встречи с Берлускони памятны в том числе и однообразным меню. На вилле неизменно подавали зелено-красно-белую пасту, затем цыпленка с красными и зелеными овощами, а на десерт — красно-бело-зеленое мороженое. Также запомнились расистские шуточки хозяина. Особенно Берлускони любил шутку про президента по имени Ху и премьера по имени Вэнь; в интерпретации его переводчика имена звучали как «Кто» и «Когда»[203]. Впрочем, сколь бы эксцентричной фигурой Берлускони ни казался британцам, а был он человеком слова. Раз сказал, что поможет в том или ином деле, значит, точно поможет. Мудрый премьер, таким образом, всегда готов проглотить обиду, лишь бы заручиться поддержкой в Евросоюзе.

Когда Ширак и Шрёдер ушли с политической арены, у Тони появился шанс построить дружеские отношения с Ангелой Меркель и Николя Саркози. Увы, к тому времени он потерял политический вес — не то мы добились бы куда больших успехов в формировании трехстороннего альянса.

С Меркель мы начали работать еще до ее избрания канцлером, имея цель не допустить Ги Верхофстадта до поста президента Еврокомиссии. Впервые Тони лично встретился с Меркель 13 июня 2005 года; она произвела впечатление чрезвычайно прямого человека. Встреча проходила в новом Британском посольстве в Берлине; Меркель начала с фразы: «У меня следующие проблемы: никакой харизмы; женский пол; неумение общаться...» Несмотря на самокритичность, Меркель была уверена в собственной победе. Заявила, что, будучи избрана, примет нашу сторону в вопросах реформы общей сельскохозяйственной политики и дерегулирования.

Осенью, перед самыми выборами, Тони отправил меня на встречу с Меркель; моя задача была дать последние рекомендации. Я сильно опоздал (спасибо «Бритиш Эйрвейз»), однако Меркель проявила удивительное понимание и перенесла остальные свои встречи, чтобы выкроить время для меня. Я выразил сомнение в успешности ее радикальной внутренней реформы, учитывая вероятность коалиции с социал-демократами Германии, и предложил, с целью продемонстрировать наличие политической энергичности, сконцентрировать внимание на Европе; Европа, дескать, представляет собой обширное поле деятельности. Меркель могла бы стать настоящим реформатором Европы, продолжал я; на декабрьском саммите нам надо вместе работать над реформой бюджета и европейской социальной модели. Меркель указала на наличие пределов своим полномочиям. В частности, ее беспокоили региональные фонды для Восточной Германии; но в целом идея демонстрации всей Европе собственной политической энергичности пришлась Меркель по вкусу. Ей, оказывается, звонил Верхофстадт, просил выступить против британцев и в качестве канцлера первым делом посетить с официальным визитом Брюссель; по словам Меркель, оба предложения немало ее позабавили; она намерена ехать сначала в Париж, а потом в Лондон.

С преемником Ширака Тони легче нашел общий язык. Во время двусторонней встречи 2005 года Ширак просил Тони отказать Николя Саркози, жаждавшему пообщаться (он как раз собирался в Лондон). Насчет формы отказа Ширак не заморачивался — предложил отделаться фразой: «У меня на это время уже назначена важная встреча». Саркози, когда узнал об этих кознях, здорово разозлился и по телефону обвинил Тони в трусости. Ширак — он прессовать любит (что давно не секрет); ему трудно противостоять. Саркози спросил, нельзя ли встретиться где-нибудь в другом месте, не на Даунинг-стрит; мы решили, что вполне подойдет старое здание Лондонского муниципалитета, ныне отель; и чтоб никакой прессы. Саркози явил бездну дружелюбия; поделился планами на новые отношения с Британией. Когда стали прощаться — настоял на том, чтоб проводить Тони до холла. В каковом холле, на выходе из лифта, нас встретила французская пресса. Мы не слишком удивились. Тони покритиковали — дескать, не стоило так рисковать из-за Саркози; действительно, в результате Сеголен Руайяль, соперница Саркози от социалистов, исключила Лондон из своего предвыборного турне. Однако Тони твердо придерживался мнения, что нельзя быть «немножко беременной». Раз уж сотрудничаешь с очередным лидером, иди до конца, не перекладывай яйца из общей корзины. Ему импонировала неугомонность Саркози. Задержись Тони в премьерском кресле — стал бы отличным посредником между Саркози и Меркель, отношения которых нельзя назвать ровными.

Нынче британский премьер не может рассматривать европейскую политику как внешнюю; он рассматривает европейскую политику как самую что ни на есть внутреннюю, вследствие чего МИДу в ночных кошмарах снится похищение Европы из сферы его, МИДа, компетенции. Робин Кук, будучи министром иностранных дел, в мае 1998 года сетовал: дескать, Питер Мандельсон (тогда — министр без портфеля) пытается превратить Кабинет министров в Министерство Европы. Я убеждал Робина в обратном; Питер не дремал. Напряжение росло. Преемник Робина, Джек Стро, в 2004 году хотел провести референдум по европейской конституции от лица МИДа. Тони сказал «нет»; разве что референдум будет от лица Кабинета министров. Джеку это не понравилось; впрочем, кампания все равно не состоялась. Учитывая, что огромная доля европейского бизнеса напрямую связана с внутренними делами, оставлять Европу в ведомстве МИДа — полный анахронизм. Мудрый премьер непременно переведет Европу в ведомство Кабинета министров — во главе с министром по делам Европы с соответствующими полномочиями.

В Европе политическими стратегиями и политической активностью занимаются главным образом консультанты по европейским делам, состоящие при президентах и премьерах стран — членов ЕС. Стало быть, и британскому премьеру нужен такой человек на Даунинг-стрит. Ибо сами премьеры узнают о европейских делах из докладов на саммитах, числом четыре в год, каковые саммиты нынче принято проводить в Брюсселе, в Богом забытом дворце Юстус Липсиус, и заканчивать никак не раньше трех-четырех часов утра. Заседание кажется европейским лидерам неплодотворным, если не затягивается далеко за полночь.

Саммиты крайне нервируют, особенно когда временно занимаешь кресло президента Европы, ибо это кресло подразумевает ответственность за приведение остальных лидеров к консенсусу. Тони впервые председательствовал на саммите, когда избирали первого президента Европейского Центробанка в связи с введением общеевропейской валюты. Было это в 1998 году. Едва Тони прибыл в Брюссель, как поступила информация: консенсус уже есть — между Шираком и Колем. Эти двое решили, что президентом Банка будет голландец Вим Дуйзенберг — но лишь половину срока. По истечении четырех лет его место займет Жан-Клод Трише, глава Центробанка Франции. Тони для начала решил поговорить с Колем; Ширака просили подождать в смежной комнате. Однако Ширак вскоре устал от ожидания и вломился к Тони и Колю. Тони уломал его выйти, и вместе с немецким канцлером и Вимом Коком попытался установить условия, по заверению Кока, способные удовлетворить Дуйзенберга. Затем последовал ленч, задавший тон всему саммиту. Было оглашено имя президента Центробанка. Тони извинился, встал из-за стола — пошел порадовать Дуйзенберга по телефону. Кто же знал, что ленч окажется одним из самых продолжительных в истории?